Опричник

– Рябов, говоришь. – Я вспомнил наших технарей и вынужден был признать правоту невесты. Остальные техники сильно младше двадцативосьмилетнего Евгения… и руководящую должность, пусть даже такую невеликую, они не потянут ни по знаниям, ни по опыту. А вот Рябов справится. Я вспомнил досье на него и уверенно кивнул.

Старший урядник, выслуживший ценз, он поступил в училище Мясищева по так называемой казачьей льготе. В числе отстающих не числился, к учебе относился обстоятельно, без юношеского шапкозакидательства. Во время службы на границе показал себя толковым командиром, его десяток числился в лучших на заставе. Такой себя в обиду не даст, тем более напрочь гражданским технарям с боярского завода.

Вообще, есть у меня определенное подозрение, что, взяв на контракт Рябова, я перебежал дорогу некоему хитрому армейскому вербовщику. Ничем иным я не могу объяснить тот факт, что казачий урядник, отслуживший пять лет на не самой спокойной границе нашего государства, провалил экзамен по военной подготовке в техническом гражданском училище и тем самым лишился гарантированного трудового договора с государевым заводом. А что, вполне жизнеспособная версия. Казачья льгота не означает, что само обучение становится бесплатным, вовсе нет. Но гарантирует работу на любом государственном предприятии соответствующего профиля по окончании учебы. А вот если договор оказывается расторгнут по причине неуспеваемости студента в какой-то из специально оговоренных дисциплин, то льгота аннулируется, и уже отслуживший свое казак, если не успеет расплатиться с образовавшимся долгом, рискует оказаться на контракте в армии. Вот и думается мне, что без участия какого-то армейского вербовщика учеба Рябова в училище не обошлась. А что? Толковый урядник, читай, сержант с боевым опытом и хорошим техническим багажом… лакомый кусочек для армейцев.

И ведь не сказать, что тот гипотетический вербовщик действовал во вред Евгению. Для некоторых такая служба – не самая плохая перспектива на самом деле. Многие выслужившие ценз и отучившиеся «на гражданке» казачки с удовольствием заключают армейский контракт, особенно если происходят из семей «лишенцев», ведь для них это шанс вернуться в отвергнувшее их общество. Но Рябов к этой категории не относится. Он-то из реестровых, «природных» казаков, и выслуживаться в армии, смывая несуществующие грехи предков, ему ни к чему. Да и родня такого выверта не оценит. У казаков вообще к армии своеобразное отношение… и, судя по тому, что я слышал от самого Рябова, от мира к миру оно не особо-то и меняется.

– Тогда я свяжусь с Роговым? – в очередной раз прервала мои размышления Ольга.

– Да, конечно, – кивнул я. – Пусть готовит перевод Евгения в Москву. Проезд за наш счет, но пусть даже не думает гонять «Борей» ради одного пассажира. Билета на поезд Рябову за глаза хватит. И чтоб через три дня он был здесь. Такой срок тебя устроит?

– Более чем, – улыбнулась Оля. Ну да, тяга Георгия к штурвалу аэродина на Апецке уже давно стала притчей во языцех. – Это все?

– Не-а, – ехидно ухмыльнулся я. – Для тебя тоже есть задание. Найди для нашего мастера жилье. Недорогое и недалеко от ателье. Срок тот же.

– А… – опешила Ольга.

– Ну а ты как думала? – развел руками я. – По контракту мы обязаны обеспечивать технический персонал проживанием…

– И питанием. – Невеста нахохлилась, но тут же всполошилась. – Мне что, еще и кухарку ему искать? Или, может, сразу жену?!

– Деньгами возместим, – успокоил я Олю, а когда она открыла рот, чтобы что-то сказать, тут же ее перебил: – А вот с жильем так не выйдет. Тебе нужно, чтобы парень больше был озабочен поиском ночлега, чем работой? Вот и я думаю, что не нужно. Поэтому поиск подходящего жилья не отменяется.

– А может, на первое время снимем ему номер в гостинице? – вздохнула Ольга. – А там выделим деньги на аренду квартиры, и пусть сам ищет подходящую?

– За те же деньги, не возражаю. – фыркнул я.

Невеста скисла.

Глава 6 Последнее слово за квартирмейстером

Я смотрел на Гдовицкого, тот в ответ также буравил меня взглядом. В комнате, отведенной под кабинет начальника СБ «Гремлинов», царила абсолютная тишина. Тяжелая, гнетущая. Впрочем, с теми новостями, что только что сообщил мне Самурай, иной она и не могла быть.

– Повтори, Владимир Александрович, – попросил я, справившись с накатившим гневом и взяв наконец взбесившийся Эфир под контроль.

Ледяная изморозь, образовавшаяся под моими ладонями, лежавшими на подлокотниках кресла, начала незаметно истаивать, и собеседник шумно вздохнул, словно с него сняли тяжелый груз. Перестарался.