Опричник

Рванувшие следом за техникой стихийников «Мавры» вылетели на открытую местность спустя секунду после взрыва. Но вместо легкой прогулки по развороченным руинам снесенного рубежа обороны нарвались на слаженный огонь так и не подавленных турелей и вынуждены были притормозить. Тут никакая личная храбрость не поможет. Умом пилот, может, и понимает, что полосующие пространство перед ним очередями спарки не могут нанести серьезного урона рунированной броне секстапода, но давление на психику все равно заставляет его пытаться уклониться от огня противника, а значит, скорость движения замедляется. И именно этого момента дожидались бойцы второй секции охранного отряда Толстого. Дружно рявкнула куцая батарея РСЗО, дрожащий от рева стартовавших ракет воздух над базой заволокло облаком плотного дыма, и только-только вытянувшиеся на полонину тяжи накрыло добрым десятком взрывов. И без того замешкавшиеся «Мавры» вынуждены были броситься врассыпную, одновременно укрываясь неожиданно мощными пузырями активной защиты, напрочь лишившими нас возможности дистанционного подрыва установленных в их кабинах мин. Зато этим ходом тяжи дали нашей тройке время на сближение. Ведь палить из орудий, находясь в таком коконе, – бессмысленно. Он двухсторонний!

Все получилось даже лучше, чем мы могли рассчитывать, и сестрам не пришлось задействовать свои самые мощные техники, чтобы подойти вплотную к польским тяжам. Спасибо бойцам Толстого!

Низко загудели извлеченные из ножен, тяжелые и массивные, гротескно выглядящие рунированные клинки и принялись за работу, для которой, собственно, и были предназначены «Визели». Легкие тактики не могут посостязаться со своими тяжелыми собратьями в огневой мощи. Куда там легкому экзоскелету до секстапода, способного тащить на себе даже пушку! Но вот на ближней дистанции ситуация меняется кардинально. И уже тяжелый и неповоротливый ТТК ничего не может противопоставить верткому младшему «родственнику», чей напитанный до предела энергией клинок, светящийся от активированных рунных цепочек, рвет хваленую броню тяжей, словно бумагу.

Так вышло и на этот раз. Пусть реального опыта подобных столкновений у нас с девчонками не было, но занятия на тренажерах и обучение у опытных бойцов-наемников не прошли даром, да и помощь наших «ракетчиков» сняла львиную долю сложностей… в результате мы успели вынести к чертям четыре «Мавра», прежде чем на защиту их удирающих собратьев встали те самые стихийники, оказавшиеся воями Тверди, как, собственно, и предположил умник Евтихова, ознакомившись с результатами нашей ночной вылазки.

Казалось бы, три воя против двух гридней… расклад не в пользу поляков. Но они оказались хорошо сыгранной командой и поначалу чуть не закопали нашу тройку, в прямом смысле этого слова. Впрочем, первый их удар мы пережили благодаря тому, что мне удалось вовремя утянуть увлекшихся девчонок окном все в ту же траншею, что вывела нас с территории базы. А потом… потом Мила с Линой показали, чего стоит гридень Пламени в бою, и почему фамилию Громовых на том берегу Одры до сих пор произносят шепотом и с оглядкой.

Когда от близняшек повеяло мощным давлением Эфира, я насторожился. Когда от них пошла волна веселой, совершенно безбашенной, напоенной азартом и предвкушением боя ярости, я чуть не перекрестился. А через миг на поле перед нами рухнуло море огня. Но еще до того, как первые языки пламени коснулись земли, седая, перезимовавшая трава полонины осыпалась невесомым пеплом и тут же взметнулась вверх, поднятая белесым паром, с шипением вырывавшимся из-под спекающейся черной коркой земли. Доля секунды тишины, и воздух наполнился чудовищным ревом жаркого, изжелта-белого, слепящего пламени, сквозь который мне едва удалось расслышать взрывы нескольких мин-«кротов».

Тяжи не взрывались. Они попросту расплавились. По крайней мере, ничем другим те шесть комков раскаленной добела стали в шипящих лужах черной копотной жижи быть не могли.

М-да, здесь на трофеи явно можно не рассчитывать… а ведь нам надо как-то отбивать затраты на это сражение!

В отличие от пилотов тяжей воям Тверди повезло. Не всем, правда. Двое из трех успели нырнуть под землю, где и пережили полуминутный огненный шторм, накрывший поле. Третий же… ну, его смерть была очень быстрой. Со своего места я отчетливо видел, как в бушующем море огня истаивает, развеивается пеплом его фигура. Жуткое зрелище.

Пламя погасло так же стремительно, как и разгорелось. Хлоп – словно его выключили… и на несколько долгих минут над полем боя повисла абсолютная тишина. Ни выстрелов, ни криков, ни взрывов. Кажется, даже время замерло в изумлении, не в силах поверить в реальность того, что здесь только что произошло. Я глянул на вытянувшихся от напряжения в струнку девчонок, коснулся их Эфиром и… успокоенно вздохнул. После их представления впору было ждать обморока от перенапряжения, но нет. Близняшки, хоть и перестали фонить жуткой смесью радости и гнева, терять сознание не торопились, усталости почти не ощущали и вполне были готовы к продолжению боя. Но зачем?