Опричник. Том 1

— Ну, это как сказать… — покачала головой Посадская, и кружок дам, незаметно собравшийся вокруг боярыни, заволновался. Уж больно многозначительно прозвучали слова Елены Павловны. И та, выдержав приличествующую случаю паузу, договорила: — Танюша, сердце моё, ты же была со мной на приёме и видела Кирилла Николаева своими…

— Почему Николаева? — встрепенулась Львова. — Он же Громов!

— Был Громов… боярич Кирилл Николаевич, сын младшего брата нынешнего главы рода, — не торопясь произнесла Посадская, кажется, ничуть не обескураженная тем, что её перебили. — А стал Кирилл Николаев, государев опричник.

— И гранд, как его дед, — тихо добавила Оболенская. — Я видела знак у него на шее, когда Николаев свёл руки молодых.

— Ну что, нужны ещё какие-то пояснения, почему я не считаю род Скуратовых угасшим? — осведомилась у Львовой Елена Павловна и повернулась к Телепнёвой, — Так что, ты уж прислушайся к словам старой женщины, Лушенька. Тебе и с одним-то Скуратовым, если что, не справиться, а уж с двумя ветвями, да при поддержке Главы Преображенского приказа и государева окольничего приказа Посольского… и подавно. О Громовых и вовсе молчу. Нынешний глава рода, Фёдор Георгиевич, весьма благоволит своему племяннику. Настолько, что своих дочерей к нему в учение отдал.

— С таким положением вещей, думаю, ещё год-два — и государь выдаст конфирмацию Николаеву и Вербицким на включение их в Бархатную книгу как продолжателей линии[35] Скуратовых, — задумчиво произнесла Оболенская.

Дамы оживлённо зашептались. Ещё бы, перспектива появления в свете сразу двух ветвей исчезнувшего было рода, их воодушевляла. Это ж новые карты в пасьянсе и… евгенических раскладах.

— Стоп-стоп-стоп, — покачала головой Львова. — Но ведь Вербицкая войдёт в род Бестужевых на правах супруги наследника. Так о каком возрождении линии Скуратовых может идти речь, когда её сын обязан будет продолжить линию и род отца?

— Думаю, этот вопрос решается весьма просто, — фыркнула Посадская и абсолютно невежливо ткнула мундштуком в сторону Львовой. — Вот, у тебя, Ираида, сколько детей?

— Четверо, — довольно улыбнулась та.

— Так что мешает Вербицкой пойти по твоим стопам и родить не только наследника своему мужу, но и будущего главу рода Вербицких-Скуратовых? — осведомилась Елена Павловна. — А уж о том, чтобы из него получился настоящий Скуратов, позаботится регент. Поверь, на то, чтобы привести способности наследника в соответствие с линией рода, таланта Кирилла с лихвой хватит. Вон, года не прошло, как он Елизавету мою в потолок вывел.

— Не её одну, как я понимаю. Ольга Бестужева, невеста Николаева, на днях была вписана в разрядные книги, как старший вой, — вспомнила боярыня Лепешинская, только-только присоединившаяся к кружку дам, образовавшемуся вокруг Великой Мегеры, а когда взгляды скрестились на ней, беспечно пожала плечами. — Муж рассказал. Удивлялся ещё такому наплыву юных стихийниц в потолке.

— А что, кроме Елизаветы и Ольги, есть кто-то ещё? — не удержалась от любопытства Ираида Львова.

— Дочери Фёдора Громова, — кивнула та. Присутствующие помолчали, а потом как-то незаметно стали рассасываться по залу. Сомневаться в том, что эта информация скоро разойдётся по всему московскому свету, не приходилось, и Елена Павловна довольно улыбнулась.

Дочь генерала, главы Преображенского приказа и члена Тайного совета — это, конечно, неплохая партия для сына боярина, позиционирующего себя как служилого, а не вотчинника, да и бант знака ордена Святого Ильи на плече девчонки поднимает её статус в глазах света. Но, право слово, когда подобные вещи останавливали сплетников и трухлявых ревнителей древних традиций?! Всё равно ведь будут судачить о «мезальянсе» и «невместности». Дескать, как так?! Простолюдинка выходит замуж за наследника вотчинного боярина! Это ж позор! Поругание всех традиций!

Ну-ну… пусть попробуют потявкать на без пяти минут боярыню «Скуратову». Ха! Кирюша живо им мозги на место поставит.

* * *

Честно говоря, услышав слова Бестужева, я поначалу опешил. Ну, не вязалась эта фраза с предложением государя. Никак не вязалась! О чём я и высказался. Гости переглянулись, и Валентин Эдуардович демонстративно откинулся на спинку стула, отдавая право вести диалог своему коллеге. Вербицкий вздохнул.

— Что именно тебя так напрягает, Кирилл? — осведомился Анатолий Семёнович, поняв, что помощи от Бестужева в этом разговоре ему не видать.

— А предложение помочь во внесудебной расправе, поступившее от первого лица государства, по-вашему — не повод для… напряжения? — пожевав губами, медленно проговорил я и, чуть помолчав, добавил: — О том, что предложение сделано шестнадцатилетнему мальчишке, я и вовсе молчу. На фоне самого действа, этот факт просто меркнет.

— Хм, интересная постановка, — протянул Вербицкий и, сосредоточенно потерев переносицу, нахмурился. — Но есть пара ошибок.

— Каких же? — спросил я.

— Первая: государь не занимается «внесудебными расправами». Иначе грош ему цена как верховному судье.