Опричники

Репрессии тридцать седьмого — это выход наружу тайной, но от этого не менее кровавой схватки с Потусторонним. Потоки людской крови всегда расшатывают зыбкую границу между Явью и теми, кому не место в ней. Проще пролить кровь, чем остановить. Но всему свое время. Как и познанию неведомого. Опричники и их помощники с тех годов крайне редко вмешивались в подобные схватки. Того раза хватило. Но сейчас иной случай. Под ударом они сами. Видать, здорово нужны этому поганцу их северные тайны!

— Вот он родимый!

Борман споро скинул с плеч рюкзак, первым делом освободил карабин от чехла и зарядил его, дослав патрон в патронник. Затем достал жесткую щетку и начал чистить камень ото мха и лишая. Трескина тем временем смешивала в правильных пропорциях травы и кидала их в термос. Зелье должно быть горячим. Камень и так намерзся.

— Давай, девка!

Петр Иванович отошел в сторону и начал настороженно озираться. Пусть Мессир и лишился части свиты, но с него станется кого-нибудь притащить не из нашего мира. Пелагея, как и положено ведунье, начала обряд с заговора. Облила камень зельем, отчего сразу повалил пар. Затем нуэйта раскинула руки и завела древнюю песнь. Откуда брались слова и что те значили, она не ведала. Шаманский язык был так древен, что вряд ли кому-то из живущих ныне получится его разгадать.

Люди древности были намного разнообразней даже в генетическом плане. Расположенные совсем рядом племена отличались генами больше, чем нынешние расы. Эволюция, Древо Жизни еще бурлили созиданием. Сварог был молод и горяч. Это его земли по праву!

Древние охотники за мамонтами и китами, саамы, чудь, поморы. Племена и народы сменялись, как в калейдоскопе, но суть их внутреннего содержания не менялась. Все пришельцы рано или поздно проникались тайнами этой земли, её порядком и спокойствием. И ты или принимал сущее в душу, или умирал от невозможности прильнуть к этой суровой земле. Но так или иначе потомки древнейших жителей Севера оставили часть крови новых поселенцам. В отличие от многих мест на планете Род здесь никогда не прерывался.

— Горяч! — восхищенно воскликнул Борман. — Сразу видно, что южный камешек.

— Он готов, Петр Иванович, — покачнулась Пелагея. Ведовство такой мощи отнимало у девушки много сил.

— Отлично! — Борман достал трубку спутникового телефона и нажал кнопку. — Южный якорь в деле. Ага, здесь, — он опустил аппарат. — На севере также все в порядке. Якоря работают. Пока передохни, и будем ставить охранный периметр. На Сварога надейся, но сам не плошай.

Стоявший около Гостиного двора в самом центре Архангельска белый микроавтобус не привлекал особого внимания. Погода была для севера хорошей. Солнце, ветер, нежарко. Множество людей прогуливалось по набережной, главной улице столицы Поморья. Катили велосипедисты и сноубордисты. На воде устроили аттракцион парни на гидроциклах. Неспешно вверх по реке шел буксир с баржей. Жизнь продолжалась.

— Виктор, а мы успеем?

Наталья Седых испытывающе глянула на Иволгина, пребывшего к ним непосредственно перед операцией. Специально с Вайгача на вертолете привезли.

— Отсюда одинаковое расстояние во все концы города.

— Что-то сомневаюсь.

— Не нами придумано. Горгона свое дело знает.

Седых хмыкнула.

— Работали раньше с ней?

— Пришлось, — капитан был немногословен. Служба приучила.

— А что с Вакориным? — перевела тему для разговора опричница.

— Жить будет, — заметив реакцию девушки, Иволгин засмеялся. — Да ничего страшного. Просто рана неприятная.

— Это как?

Капитан вздохнул, но своего кореша все-таки сдал. Обычный прием — спрятать главное за громким событием, не относящимся к основному делу.

— Дробь в задницу попала. Верткий чертяка.

Седых не удержалась и заржала. Это так похоже на вечно ёрничающего опричника. Затем задумалась.

— Его, что ли, убить хотели?

— Напугать. Но малость переборщили.

Наталья с интересом посмотрела на командира:

— И что с теми хмырями приключилось?

Иволгин был по-солдатски невозмутим.

— Мы поначалу хотели казнить их по местным обычаям. Москвичи были, правда, против. Но кто их спрашивал?

Узкое лицо опричницы прорезала едкая ухмылка:

— А это как?

— Голыми привязать к столбу в тундре.

— Жестко! Это вам не китайцы с их долбящей башку каплей. Гнус тебя поедать потихоньку будет.

— И песец.

— Что песец?

— Как человек завоняет от ран, так и песцы подтянутся. Начнут ноги глодать.

— Б-р-р! — представила картину Наталья и передернула плечами.

Судя по реакции сидящего рядом с водителем бойца, она была в этом не одинока.

— Чего ты хочешь? Жизнь в Заполярье сурова и к сантиментам не расположена.

Прислушивающийся к разговору боец из силового прикрытия одернул расписную в маску смерти балаклаву и спросил:

— И что те столичные?

— Много плакали и обещали больше так не делать.

— Ага, как же!

— Мы их к вахтовому поселку привезли и там голожопыми и выкинули. Отныне въезд в тундру им закрыт навсегда. Всей компании так же.

— Лихо!

Седых догадалась, что это решение столичного офиса Опричнины. А они могут так надавить, что самому крутому олигарху станет тошно.

— На этом инцидент был закрыт. Потом меня сюда дернули.

— Ясно.