Опричнина

Расположенная на крутом берегу речки Серой, на половине пути между Троицким монастырем и Переславлем-Залесским, Александрова слобода возникла сравнительно недавно, в 1514 г., как удобное место по пути в Переславль, на «великокняжескую потеху» [575]. Неподалеку отсюда находилась Великая слобода, издавна ведавшаяся великокняжеским дворцовым ведомством. Василий III не раз бывал в своей новостроенной слободе (в 1528, 1529,1533 гг., а может быть и ранее) [576]. Слободу окружали владения Шуйских, Темкиных-Ростовских, Бутурлиных, Кашиных, Вельских, Челядниных, Глинских, Шейных, Басмановых и многих других. Словом, цвет московской знати стремился завести в Переславском уезде хотя бы небольшие владения, чтобы сопровождать монарха во время его «потех». Александрова слобода и при Иване IV была надежной царской резиденцией [577]. Сюда, в частности, направлял царь на несколько дней Марью Темрюковну и своих детей в октябре 1564 г., когда узнал о приходе Девлет-Гирея под Рязань [578].

Прибыв в Слободу в декабре 1564 г., Иван Грозный «оцепил эту слободу воинской силой и приказал привести к себе из Москвы и других городов тех бояр, кого он потребует» [579].

Оставшиеся в Москве бояре, приказные люди и высшие церковные иерархи пребывали «в недоумении и во унынии», ибо их не поставили в известность ни о цели царского «подъема», ни о его причинах. Только 3 января Иван IV прислал с К.Д. Поливановым [580]послание («список») митрополиту Афанасию, в котором разъяснялись происшедшие события. Свой отъезд царь мотивировал «гневом» на государевых богомольцев, бояр, детей боярских и приказных людей. «Вины» различных сословий строго дифференцировались. В первую очередь царя прогневили «измены боярские и воеводские и всяких приказных людей, которые они измены делали и убытки государьству его до его государьского возрасту» [581].

Боярские крамолы в государевы «несовершенные лета» Иван Грозный вспоминал уже не раз: и в своих речах на Земском соборе 1549 г., и на Стоглаве, и в послании Курбскому. Тот же мотив звучал и в обеих редакциях официозного Летописца начала царства.

Оказывается, бояре и приказные люди в малолетство царя причинили «многие убытки и казны его государьские тощили». Бояре и воеводы «земли его государьские себе розоимали», не желая оборонять страну от крымского хана, Литвы и «немец». Грозный в своей грамоте, как мы видим, только обобщает тот перечень боярских вин, который уже содержался в его послании Курбскому [582].

Вина церковных иерархов, продолжает Грозный, состояла в том, что они совместно с боярами, приказными и служилыми людьми заступались за тех неугодных царю лиц, которых он хотел «понаказати». В данном случае, вероятно, царь имел в виду практику взятия на поруки опальных вельмож, распространившуюся в начале 60-х годов XVI в. Заканчивая свое послание светским и духовным чинам, царь объявлял, что, «не хотя их многих изменных дел терпети, оставил свое государьство и поехал, где вселитися, идеже его, государя, бог наставит». Иным было отношение царя к торгово-ремесленному люду столицы. В специальной грамоте, обращенной к «черным» жителям Москвы, Иван IV писал, «чтобы они себе никоторого сумнения не держали, гневу на них и опалы никоторые нет» [583]. В предстоявших реформах Грозный явно стремился заручиться поддержкой посадских людей.

Весть о том, что царь «государьство свое отставил», была сообщена московскому населению 3 января, как это еще предположил Н.И. Костомаров, на импровизированном заседании Земского собора [584]. Бояре, окольничие, дети боярские, приказные люди, «священнический и иноческий чин и множество народа» обратились к митрополиту Афанасию с просьбой быть ходатаем перед Иваном IV, чтобы он «государьства своего не отставлял и своими государьствы владел и правил, якоже годно ему». При этом они соглашались признать за царем полное право казнить и миловать «лиходеев». К служилым и приказным людям присоединились гости, купцы и посадское население Москвы. Они даже еще более энергично высказали пожелание, чтобы государь «наипаче же от рук сильных избавлял». Посадские люди выразили готовность сами уничтожать изменников («сами тех потребят»). В тот же день (3 января) митрополит Афанасий послал к царю в Слободу депутацию, возглавлявшуюся новгородским архиепископом Пименом и чудовским архимандритом Левкией, одним из наиболее близких к Ивану IV лиц [585]. Вместе с ними отправились другие члены освященного собора, бояре во главе с И.Д. Вельским и И.Ф. Мстиславским, приказные и служилые люди, а также «многие черные люди». В челобитии, которое везла с собой депутация жителей Москвы, содержалась просьба сменить монарший гнев на милость и в дальнейшем править страной, «как ему, государю, годно; и хто будет ему, государю, и его государьству изменники и лиходеи, и над теми в животе и в казни его государьская воля» [586]. Примерно так же излагают содержание челобития, поданного царю «представителями сословий», Таубе и Крузе [587].