Опричнина

Трудно сказать, что побудило московского митрополита, несмотря на явное неравенство сил, упорно противоборствовать опричнине. Причины для этого могли быть различные. Главным мотивом было сопротивление высших церковных иерархов цен-трализаторской политике правительства Ивана IV. В.И. Ленин видел характерные черты «чистого клерикализма» в следующем: «Церковь выше государства, как вечное и божественное выше временного, земного. Церковь не прощает государству секуляризации церковных имуществ. Церковь требует себе первенствующего и господствующего положения» [1245]. Именно в силу своего стремления к осуществлению этой программы клерикализма церковники должны были выступить и выступали против попыток Ивана Грозного покончить с пережитками феодальной раздробленности. Кровавая поступь опричнины отталкивала своенравного Филиппа не только как главу русской церкви, но и как одного из тех Колычевых, которые уже давно были известны своими простарицкими и новгородскими симпатиями. Чувствуя в московском митрополите своего союзника, старицкий князь Владимир в феврале 1567 г. дает ему несудимую грамоту на все митрополичьи владения Дмитрова, Боровска, Звенигорода, Романова и Стародуба Ряполовского [1246].

Вопрос о том, когда Филипп открыто выступил против опричнины, очень запутан. Автор жития митрополита сообщает, что после занятия Филиппом митрополичьего престола «неколико время православная вера во благочестии зело цветуще» [1247]. Но вот грянул гром — начались между боярами распри. Тогда царь, послушавшись злых советов своих «сродников и приятелей», созывает в Москве «совет» из освященного собора и всех бояр [1248], на котором «возвещает им свою царскую мысль, чтобы ему свое царство разделити и свой царский двор учинити и на се бы его благословили» [1249].

Посоветовавшись с членами освященного собора, Филипп решил «против таковаго начинания стояти крепце». Но коалиция высших церковных иерархов сразу же дала трещину: один из них, «славолюбив сый, епископские сан имущу» (возможно, Пимен), донес о результатах совещания царю, и когда пришлось высказать свое мнение об опричнине на соборе, одни промолчали, а другие выступили против Филиппа: «Вси же страха ради глаголати не смеющи, овии же, желающе славы мира сего, молчаше».

Но Филипп, если верить автору жития, все-таки обратился к Ивану Грозному со следующими словами: «Державный царю! Престани от таковаго неугоднаго начинания… Аще царство на ся разделится, запустеет. И ина глагола многа». С горечью Филипп укорял своих собратьев по собору: «На се ли совокупистеся, отцы и братия, еже молчати? Что устрашаетеся, еже правду глаголити… И на се ли взираете, еже молчит царский синклит? Они бо обязалися куплями житейскими и вожделели мира тленнаго» [1250]. Но и это обращение не возымело действия. Архиепископ новгородский Пимен, суздальский епископ Пафнутий, рязанский епископ Филофей и духовник царя благовещенский протопоп Евстафий [1251]поддержали во всем царя («творяшеугодне царю»), а остальные промолчали. Только Герман Полев, как мы знаем, и ранее выступавший против опричнины, высказался в поддержку Филиппа. В результате якобы царь разгневался на митрополита и поступил по-своему, введя опричнину [1252].

Историков давно вводил в смущение этот рассказ жития Филиппа: как митрополит мог возражать против учреждения опричнины, когда она была введена за полтора года до занятия им митрополичьего престола? Вопрос становится еще более запутанным, если в поисках его решения мы обратимся к составу иерархов, которые, по словам автора жития, присутствовали на соборе. Из одиннадцати высших иерархов в житии упоминаются девять [1253]. К сожалению, вторая половина 60-х годов XVI в. — темное время в истории церковной иерархии, и данные П.М. Строева неполны и сбивчивы.

Трое владык занимали свои кафедры в 1566–1568 гг.: архиепископ новгородский Пимен, казанский — Герман и епископ рязанский Филофей [1254]. Четверо иерархов получили назначения лишь с 1567 г. — это ростовский архиепископ Корнилий [1255], тверской епископ Варсонофий [1256], вологодский епископ Макар [1257]и суздальский епископ Пафнутий [1258].

Герман Крутицкий получил свою епархию в 1568 г. (во всяком случае до апреля 1572 г.) [1259]В Смоленске, по Строеву, до 28 июля 1567 г. епископом был Симон, в 1568 г. — Феофил [1260], а с 1572 г. на смоленской кафедре находился Сильвестр [1261].

Словом, судя по списку иерархов, помещенных в житии, собор об опричнине происходил во второй половине 1567 — в начале 1568 г. П.К. Тихомиров приводит следующее загадочное сведение: «В 1567 г. архиепископ Пимен присутствовал на соборе в Москве, на котором рассуждалось о причинах разделения государства, и был царю угождающим» [1262]. По всей вероятности, это сообщение восходит к житию Филиппа [1263]. Но на каком основании оно датируется 1567 г., остается неясным.