Опричнина

К 1567 г. относится попытка Ивана Грозного укрепить дипломатические отношения с Англией — потенциальным союзником России и Швеции на международной арене. Речь шла, таким образом, о создании русско-шведско-английского союза [1298]. Еще 20 августа 1561 г. в Москву по пути в Персию прибыл английский торговый агент Антоний Дженкинсон. Здесь он пробыл до весны следующего года, когда, получив от царя разрешение на проезд по Волге, отправился в дальнейший путь [1299]. Ровно через два года после этого визита в Москву Дженкинсон на обратном пути в Англию снова посетил русскую столицу. Он передал Ивану IV товары, которые были приобретены им в Персии для царя, и прожил зиму в Москве, ведя торговые переговоры с царем. 28 июля 1564 г. он направился в Англию [1300].

Вскоре после того как Дженкинсон покинул Россию, летом 1565 г., в Москву явился с рекомендательными письмами от королевы Елизаветы и испанского короля Филиппа итальянец Рафаэль Барберини (житель Антверпена), дядя папы Урбана VIII [1301]. Ему удалось добиться больших торговых льгот от московского правительства, что вызвало крайнее недовольство Лондона [1302], косо смотревшего на своих нидерландско-испанских соперников. В Россию снова был отправлен предприимчивый Дженкинсон, который прибыл в Москву 23 августа 1566 г. Посланец английской королевы вызвался исполнить поручение царя доставить ему искусного архитектора, а также врача, аптекаря и мастеров, умеющих разыскивать серебро и золото [1303]. Дженкинсон отбыл обратно в Англию, и в 1567 г. эти люди были уже в России.

Готовясь к решительной схватке с Сигизмундом II, Иван IV в апреле 1567 г. отправил в Англию своих купцов Степана Твердикова и Федора Погорелого, а 22 сентября 1567 г., т. е. через два дня после того, как Иван IV выступил в новый ливонский поход, англичане получили большие торговые привилегии. Они включали, в частности, позволение вести торговлю в Казани, Астрахани, в Поморье, Юрьеве и других районах России. Это было монопольное право, ибо гавани для купцов, не принадлежавших к английской Московской компании, закрывались [1304]. Условием предоставления этой привилегии было заключение политического союза России с Англией [1305].

В ноябре 1567 г. Дженкинсон писал Елизавете: «Царь требует, чтобы ея корол. вел-во и он были заодно соединены (против всех своих врагов)». Иван IV настоятельно просил «соединиться с ним заодно против поляков», прислать мастеров, умеющих строить корабли. Царь просил согласия на заключение тайного договора о предоставлении права временного убежища тому из договаривающихся монархов, с кем случится «какая-либо беда» [1306]. Судя по этой просьбе, новые переговоры с Дженкинсоном происходили тогда, когда царь вернулся после неудачного похода и уже мысль о боярских изменах снова запала в его воображение.

Убедившись в невозможности добиться присоединения Риги путем переговоров с польским королем и сознавая трудности вооруженной борьбы за Прибалтику, русское правительство в 1567 г. попыталось решить балтийский вопрос путем создания в Ливонии государства, зависимого от России. Рига, находившаяся в вассальных отношениях к польскому королю, все время испытывала угрозу потери своей призрачной самостоятельности. Этим и хотел воспользоваться Иван IV, строя свои расчеты на поддержке орденских кругов.

Весной 1567 г. литовский гетман Ходкевич предпринял неудачную попытку осадить Ригу [1307]. Как сообщает Штаден, узнав об осаде Риги, царь послал за находившимся в русском плену Вильгельмом Фюрстенбергом [1308]. Бывший ливонский магистр находился в почетной ссылке, получил поместье и, как писал Фейт Зенге, пользовался вниманием царя [1309]. По словам Штадена, он получил в кормление г. Любим [1310]. Расчет царя на создание буферного государства в Ливонии на этот раз не осуществился: Фюрстенберг отказался стать во главе Ливонии и был снова отправлен в Любим, где вскоре и умер [1311].

Итак, открытая вооруженная борьба за Ливонию была неминуема.