Опрокинутый мир

Элизабет ощутила смутную тревогу: накануне он точно так же отворачивался и беспокоился, прежде чем внезапно встать и уехать. Ей вовсе не хотелось, чтобы он уезжал, — только не сейчас, еще не время…

— Вы же знаете, что нет.

— Знаю, что вы не из нашего Города. Но кто вы?

— Я же говорила вам, как меня зовут.

— Но откуда вы взялись здесь?

— Из Англии. Приехала два месяца назад.

— Из Англии? Но ведь Англия на Земле?

Он смотрел на Элизабет во все глаза, совершенно забыв про рисунки. Она рассмеялась нервным смехом — он опять вел себя как-то странно.

— До сих пор была на Земле, — ответила она, пытаясь обратить дело в шутку. — По крайней мере, пока я оттуда не уехала.

— Мой бог! Значит…

— Что — значит?

Он резко встал и опять отвернулся. Шагнул прочь, потом передумал и уставился на нее сверху вниз.

— Вы с Земли?

— А откуда же еще?

— Вы с Земли… С Планеты Земля?

— Конечно. Я вас не понимаю.

— Вы ищете нас, — заявил он.

— Нет. А впрочем… что вы имеете в виду?

— Вы нас нашли!

Она вскочила и метнулась в сторону от Гельварда. Но добежав до лошадей, все же задержалась. Его странности на глазах перерастали в помешательство, и она понимала, что оставаться с ним небезопасно. И все же — как он поступит?

— Элизабет, не уезжайте!

— Лиз, — поправила она.

— Лиз, вы понимаете, кто я? Я из Города Земля. Вы должны знать про нас!

— Но я не знаю.

— Вы не слышали о нас?

— Нет, не слышала.

— Мы провели здесь тысячи миль. Много-много лет. Без малого два столетия.

— А где ваш город сейчас?

— Там, — он показал на северо-восток. — Миль двадцать пять к югу.

Слова противоречили жесту, но она решила, что Гельвард от волнения перепутал стороны света.

— Можно мне взглянуть на него?

— Разумеется! — Он в возбуждении одной рукой схватился за кисть Элизабет, а другой — за уздечку от лошади. — Поехали немедля!

— Погодите-ка. Как пишется название вашего города? — Он написал на бумаге «Земля». — Почему он носит такое название?

— Не знаю. Наверное, потому что мы с Планеты Земля.

— А разве мы с вами сейчас на другой планете?

— Но ведь это же очевидно!

— Вы уверены?

Это вырвалось у нее против воли — она поддразнивала Гельварда как маньяка, но был ли он маньяком? Лихорадочное возбуждение, пылающие глаза — это можно было истолковать как угодно. Инстинкт, на который она до последнего времени полагалась, требовал осторожности. Кто и за что мог бы поручиться теперь?

— Это не Земля!

Она подумала и сказала:

— Гельвард, встретимся завтра. Здесь же, у реки.

— Но мне казалось, что вы хотите увидеть Город.

— Хочу, но не сегодня. Надо проехать двадцать пять миль. Нужна свежая лошадь, необходимо разрешение…

Она словно оправдывалась в своей нерешительности. Он посмотрел на нее с сомнением.

— Вы боитесь, что я вас обманываю?

— Нет, не боюсь?

— Тогда в чем же дело? Сколько я себя помню и задолго до моего рождения, Город жил единственной надеждой — рано или поздно придет помощь с Земли. И вот вы здесь — и вы мне не верите, считаете меня сумасшедшим!..

— Вы и сейчас на Земле.

Он открыл было рот и закрыл его снова. Наконец спросил:

— Зачем вы так зло шутите?

— Я не шучу.

Он опять схватил ее за руку и заставил повернуться, ткнул пальцем вверх:

— Что вы там видите?

Она заслонилась ладонью от нестерпимо яркого света.

— Солнце.

— Солнце! Да, солнце! Но какое солнце?

— Обыкновенное. Пустите меня, вы делаете мне больно!

Он послушался — только ради того, чтобы собрать рисунки, разлетевшиеся по берегу. Потом вытащил из пачки один рисунок и поднял его перед глазами.

— Вот оно, солнце! — заорал он, указывая на диковинное четырехконечное пятно в верхнем углу листка, над нелепой долговязой фигурой, изображающей саму Элизабет. — И такое же там, на небе!..

Задыхаясь от бешеного сердцебиения, она кое-как отцепила поводья, взобралась в седло и с силой пришпорила лошадь. Та взвилась на дыбы и сразу пошла в галоп. Гельвард так и остался у реки с рисунком в высоко поднятой руке.

5

На селение опускался вечер, и Элизабет рассудила, что возвращаться сегодня в базовый лагерь уже поздновато. Да она и не ощущала в себе ни сил, ни желания возвращаться — в конце концов, переночевать можно было и здесь.

Главная улица была пуста. Это поразило ее: обычно в это время селяне выходили из домов, чтобы тут же в пыли лениво поболтать меж собой, потягивая крепкое, вязкое, как смола, вино — делать настоящие вина они разучились.

Потом Элизабет расслышала гвалт, доносящийся из церкви, и поспешила туда. Под сводами собрались почти все мужчины селения. Были здесь и женщины, иные из них плакали.

— Что тут происходит? — обратилась она к отцу Дос Сантосу.

— Незнакомцы вернулись. Они предлагают сделку.

До Сантос держался в стороне от толпы, явно неспособный хоть чем-то повлиять на селян. Элизабет попыталась вникнуть в суть спора, но каждый орал, не слушая соседа, и даже у Луиса, хоть он и вылез к разбитому алтарю, не хватало голоса перекрыть общий гам. Встретившись с Элизабет глазами, старейшина протолкался к ней.

— В чем дело?

— Они прибыли, малышка Хан. Мы согласны на их условия.

— Похоже, что до согласия еще далеко. Чего они хотят?

— Условия честные.