Опрокинутый тыл

Вместе с тем надо отметить, что среди членов правительства также шла борьба по этому же вопросу: на кого же ориентироваться, поскольку всем им было ясно, что собственными силами победить Советскую республику невозможно. Присутствие в Иркутске генерала Мутто послужило поводом для попытки выработать общую единую ориентировку, но ничего из этого не получилось. Выявились крупные расхождения, прежде всего по вопросу о продвижении японцев. Вологодский и член правительства Гинс считали желательным возможно глубокое— вплоть до Урала — продвижение их и в этом духе пытались договориться уже во Владивостоке. Иванов-Ринов высказался против, доказывая, что продвижение японцев мало что даст для фронта, а приведет только к увеличению влияния Японии, явится своего рода поощрением ее захватнической политики. «Командарм полагает,— сказано в шифровке его единомышленникам в Омске, — что японцы не рискнут на вмешательство, не соответствующее международному праву. В этом направлении он будет вести политику во Владивостоке, рассчитывая противопоставить стремлениям японцев других союзников» **.

65

5 Опрокинутый тыл

Мысль играть на противоречиях между державами Антанты и пытаться использовать борьбу между ними для достижения своих целей встречается не раз в обширной переписке Иванова-Ринова за время его поездки по Дальнему Востоку. Дело было, конечно, не в особых дипломатических способностях «полицейского ярыжки», как Иванова-Ринова прозвали его политические конкуренты.

Сами союзники помогли «ярыжке» разобраться в обстановке. Во время первой же встречи Нокс высказал Иванову-Ринову откровенно свое мнение о захватнических планах Японии и посоветовал, как против них бороться. Надо ли добавлять, что видный генерал и джентльмен Нокс пошел на этот совсем неджентльменский (по отношению к Японии, с которой Англия имела еще и особый договор) поступок не ради любви к России и не во имя прославленной английской добропорядочности? Отравленная провокациями, интригами, подкупами и обманами атмосфера охватила в то время весь белый Дальний Восток. Она отражала ожесточенную и никогда не прекращавшуюся борьбу среди вершителей судеб капиталистического мира за передел мира, за новые рынки и захват неисчислимых природных богатств русского Дальнего Востока, защищать которые, как казалось империалистам, было уже некому.

Нет, к сожалению, в сохранившейся переписке документа, который давал бы такое же яркое и полное освещение встреч и переговоров Иванова-Ринова с представителями Соединенных Штатов Америки. О том, что встречи и переговоры имели место, упоминается в ряде шифровок, причем, как правило, вопрос об отношениях с американскими представителями всегда связывается с вопросом о чехословаках. О последних Иванов-Ринов говорит с откровенной злобой и нескрываемым раздражением.

«Чехи, — сказано в шифровке на имя министра финансов Михайлова, главаря группы, поддерживавшей Иванова-Ринова, — всеми силами старались сохранить случайно добытое мировое значение за счет России, для чего они заслоняют в Америке своей пропагандой возрождение России и стараются всеми силами доказать, что мы неспособны на самодеятельность» ⁴⁹.

Далее Иванов-Ринов подчеркивает, что чехословаки оппозиционно настроены к сибирскому правительству, связаны с эсерами и поддерживают Комуч и Сибирскую областную думу. Они мечтают создать «всеславянское государство» со включением России, но под своей эгидой. Они идут на все, чтобы помешать сибирякам сформировать свою армию и образовать всероссийское правительство. Особенно возмущен Иванов-Ринов тем, что чехи, никого не спрашивая, издают свои постановления, захватывают все русские военные материалы и стремятся всеми путями подчинить себе русские войска. По его словам, Америка до сих пор помогала только чехам и уже прислала им 290 тыс. принадлежащих России винтовок и 200 тыс. пар сапог.

Белогвардеец, видимо, не знал или не понимал истинных причин столь большой и трогательной заботы США о корпусе и поэтому пытается объяснить все интригами чехословаков. Дело обстояло гораздо проще: в Вашингтоне состоялась столь обычная в капиталистическом мире политическая купля-продажа. Правда, товар был особый — «пушечное мясо» в лице солдат корпуса, а сторонами в сделке выступали руководители США и буржуазной Чехословакии. Это придавало известный «душок» всему делу, что, однако, не смущало дельцов большого политического бизнеса.

Сговор обещал быть весьма выгодным для обеих сторон: председатель чехословацкого национального совета (будущий премьер-министр буржуазной чехословацкой республики) Масарик освободился от забот о солдатах корпуса —■ «своих братьях-земляках»; президент США Вильсон сэкономил немало долларов, ибо на содержание одного чехословацкого солдата можно было тратить много меньше, чем на содержание солдата-американца.