Опции

«Не добьются». Не так-то ты прост, Евгений Павлович! Нечего прикидываться простым теоретиком инженерного творчества.

Конечно, он прав, за одни разговоры в камере нас не привлекут. Но и усугублять своё положение не хотелось. Поэтому я честно пытался перевести разговор на другие темы. Но все они одинаково сводились к инженерному творчеству.

- Один умный человек заметил, что среди технических систем действует закон естественного отбора, - разглагольствовал опасный для общества собеседник. – Сейчас эти новоиспечённые технари его пытаются заменить искусственным отбором. И забывают, что прекрасно только естественное. Волк будет сильнее и живучее, чем искусственно выведенные пучеглазые чихуахуа и гламурные болонки. Так и техника, которая появляется в результате борьбы, скачков, технических переворотов будет живучее и прекраснее, чем все нынешние контейнеры для опций.

- Овчарка, - сказал я.

Собеседник выпучил на меня глаза:

- Какая овчарка?

- Обычная. Она появилась в результате искусственного отбора. Но волку не уступит.

Луговец на некоторое время смутился.

- Ну я же полностью не отвергаю всех опций и безделушек. Они, бесспорно, нужны. Но в разумных пределах.

Евгений Павлович вдруг хитро посмотрел на меня и прищурился:

- А ты, мил человек, кем трудишься? Уж больно ты в опциях хорошо ориентируешься.

Я ответил. Луговец неожиданно оживился, заставил меня рассказать о работе креаторщика и зачем-то выпросил у меня визитку. Поскольку меня взяли после форума, я был в деловом костюме, во внутреннем кармане которого у меня всегда лежала пачечка визиток для «работы в кулуарах».

Я рассказал сокамернику всё в подробностях, стараясь говорить погромче, чтобы подслушивающие антиинвенторщики поняли, что я не занимаюсь ничем запрещённым.

Сокамерника, как ни странно, заинтересовали мои идеи. Увлёкшись, я даже рассказал ему свою гипотезу о том, что в скором будущем вся техника будет собираться из функциональных блоков.

- Литературные произведения – из готовых эпизодов, театральные постановки – из готовых сцен, - продолжил Луговец мою мысль. – Компьютерные программы – из модулей.

Он опять зашагал по камере.

- У тебя есть фантазия, юный друг, - сообщил он мне. – И это радует. Значит, ещё не всё потеряно для тебя.

- Спасибо, вы меня утешили, - язвительно проговорил я. – Только кому она нужна, эта фантазия. Придумывать новые безделушки?

- Ну почему. Можно придумывать что-то другое, - осторожно сказал Луговец полушёпотом.

- Что другое? – спросил я аккуратно.

Я догадался, что он имеет в виду.

- Новое. По-настоящему полезное и прогрессивное.

Да, непрост ты, дядька Луговец! Ой, не прост! И интонации-то как изменились. От сокамерника повеяло неприятным, сектантским. Видимо, все одержимые какой-то идеей, будь то всемирное царство божье, однополые браки или изобретательство, имеют такую манеру вкрадчиво и ненавязчиво заманивать в свои сети.

- Я понимаю, почему ты молчишь, - усмехнулся сокамерник. – Боишься, что я выманю у тебя согласие, а потом сдам с потрохами «Антиинвентору»!

И это тоже, он верно заметил. В моём положении надо держать ухо востро.

Евгений Павлович подсел ко мне, взял меня за рукав и зашептал:

- Я не могу тебе доказать, что я не «наседка». Просто верь мне. Надо же кому-нибудь в этом мире верить.

- Сектанты тоже так говорят, - холодно оборвал я его, вырывая рукав. – А потом для торжества божьего царства последние штаны выцыганят.

- Молодец! – неожиданно похвалил Евгений Павлович. – Образно мыслишь!

- На кой я вам понадобился? Обычный тупой креаторщик, представитель офисного планктона, которых вы разносите в пух и прах…

- Ты умеешь думать, вот что главное. Неважно, кем ты трудишься, хоть ассенизатором. Главное, я разглядел некоторое количество серого вещества в твоей черепной коробке. А я не люблю, когда серое вещество болтается незадействованным. Мозги надо нагружать, как и мышцы.

- И чем же вы меня хотите нагрузить?

Я и без него знал, чем. Вот я и познакомился с самым настоящим твором. Преступником, врагом современного общества, угрозой стабильности и процветания. Прямо я не стал спрашивать Луговца, и так ясно, кто он такой.

- Тебя всё равно скоро выпустят. Я тебе телефончик дам. Позвонишь, скажешь, что от меня.

Это было очень рискованно, брать телефон у твора. Видеокамеры тут кругом понатыканы, Полевому в миг донесут, и на следующей же «беседе» он выудит у меня этот телефон. А потом суд срок добавит, за участие в преступной группировке.

- Позвони, я тебе советую, - шёпотом посоветовал Луговец. - Я же вижу, что ты мучаешься, не знаешь, как дальше жить и что делать. Может, у тебя появится цель в жизни.

Никогда у меня не было цели лоб в лоб бороться с государственной системой. Что я, революционер какой! Я всегда придерживался правила: если бороться бесполезно, то нужно приспособиться. До вчерашнего дня я неплохо приспосабливался к системе. Если посмотреть с другой стороны, то лоферство – это тоже своего рода протест против системы. Своим бездельем я наношу ей урон. А поскольку нас, бездельников, тысячи, то урон весьма ощутимый. И причём без малейшего риска.