Опция поиска

должен был в сторону какой-то там Машки, а он смотрел, и даже больше. Подонок

кайфовал оттого, что мотал девкам нервы, отдавая предпочтение то одной, то

другой.

Кстати, и сама Машка могла Юльку достать. Чем конкретно? Она могла

подельницу третировать словесно. Или троллить, как теперь выражаются. За такие

вещи можно возненавидеть, поверьте, я знаю, о чем говорю. А если, к тому же,

Лепехиной приходилось терпеть унижения в присутствии этого козла Амелина, то

Дубровина явно напрашивалась на неприятности.

Видимо, в тот день какая-то реплика взбесила Юльку в особенности, и

сдержать импульс она не смогла, прибила Машку первым, что попалось под руку. Не

нашлась, как ответить на очередную гадость, и прибила. Или сказанная Машкой

гадость была уж на редкость гадкая, не знаю.

Но прежде чем смыться с места преступления, Лепехина решила отомстить и

Амелину тоже. После устранения соперницы он вообще стал Юльке неинтересен, но

за унижения он должен был заплатить. Юлька и отомстила – выгребла из карманов

выручку, а из сумки – остатки товара. Пусть с местным «папой» теперь разбирается.

Да и деньги ей лишними не показались.

Конечно, напрасно она серьги с покойной взяла, но здесь, скорее всего,

застарелая зависть. Похоже, нравились ей эти висюльки. Или взяла трофей по праву

победителя. А может, магию какую-нибудь приплела, как аборигены островов –

забрать силу поверженного врага, сожрав его печень, подразумевай – присвоить

украшение, но тут я не эксперт. Ну, а если согласиться с вашей схемой, Лерочка, то

акту мародерства в ней места не находится. Вы даже об этом постарались умолчать.

Или подсознательно упустили из виду. Не огорчайтесь, я тоже не сразу научилась

мыслить логически. Ну, как, отстояла я вашу версию, Сергей?

– Гм, – сказал Кутузов, спрятав глаза.

Он вообще, как заметила Лера, опасался быть излишне насмешливым, если

это могла принять на свой счет Киреева. Дышать в ее присутствии майор, конечно, не

забывал, но, когда обращался к Надежде Михайловне с вопросом или отвечал на ее

вопрос, тон его менялся. Интересно, как к этому относится Лапин? Хотя, Лапин,

наверно, не обращает на это внимания. Майор не выходил за рамки приличий, а то,

что Наденька нравится мужчинам, открытием для Ивана Лапина не было. Это норма

и данность, к которой он привык. Главное, чтобы самой Наденьке не нравились

мужчины. Никакие, кроме него самого.

Попавший в свою же западню Кутузов, старательно взвешивал ответ. Наконец,

он заговорил, позволив себе самую малую порцию вполне добродушной иронии:

– Ну, как вам сказать… В общих чертах, да, отстояли. Однако, хочу заметить,

склад ума у вас, дамы, необычный.

Киреева, в силу особенностей натуры, иронию на свой счет не приняла, хоть,

конечно же, и не пропустила. Бросила торжествующий взгляд на Валерию. Валерия

сникла.

Кутузов меж тем продолжил, несколько осмелев:

– И как это вы, женщины, умудряетесь в каждом мотиве «розовые сопли»

отыскать? Извиняюсь, чувства-с. Любовь-морковь, то, се… С чего вы взяли, милые

дамы, что Юля была влюблена в Амелина? Или хотя бы только ревновала? И что

девицы собачились из-за него вплоть до мордобоя?

Надежда Михайловна сердито проговорила:

– Сергей, вы издеваетесь? Вы же сами это говорили!

– Я?! – совсем уж потеряв меру, театрально поразился Кутузов. – Я вам лишь

пересказал показания подследственного.

– И что? – спросила Киреева, все более раздражаясь. Ей не нравилось, как

складывалась ситуация, и не нравилось, что стала мишенью для идиотских мужских

острот. Обиднее всего, что она сама не заметила уловку и предсказуемо попалась на

нее. Надежда Михайловна негодующе посмотрела на майора, позволившего по

отношению к ней такой фортель.

Кутузов не любил, когда Киреева сердится, Валерия права. Даже не то чтобы

не любил, а боялся, когда она начинала на него сердиться. Поэтому, когда Надежда

Михайловна демонстрировала недовольство, майор тут же пугался, что теперь она

обидится до гробовой доски, и начинал заискивать и мельтешить, в сильной надежде,

что окружающие его мельтешения не увидят. И Киреева, кажется, догадывалась

отчего он впадал в тихую панику, хоть майор и шифровался, как агент под

прикрытием. Временами он даже переигрывал и разговаривал довольно нахально, но

только не сейчас. Сейчас он заторопился объясниться.

– Надежда Михайловна! Я просто не успел досказать! Валерия Львовна меня

перебила, – неблагородно перевел Кутузов стрелки на Леру. – Следствие по делу об

убийстве Дубровиной получило новые данные. После того, как Амелин признался,

что работал на Скуридина и занимался распространением дури, его передали для

беседы ребятам из отдела по борьбе с наркотиками. Те весьма оживились,

поскольку Диман слил им нескольких приближенных босса, до сих пор не

проходивших по их ведомству. За новенькими была установлена наружка, и каково

же было удивление следаков, когда тип по прозвищу Сёма Пряник привел их к той

самой дачке, где ранее прятался Амелин, рассчитывающий отсидеться. За Пряником

решили понаблюдать, выяснить, что будет дальше, и не напрасно. Сёма вынес

операм на блюдце с каемкой вещдок в виде завернутых в газету картонок с