Опус номер девять ля мажор. Часть 2. Жизнь как музыка и танец

Через час они все были на ты. Накрыли стол в гостиной, расселись, и ладожские гости узнали, что сегодня, кроме Артёма, рождение празднуют ещё два человека из бюро. Этим и объяснялся размах торжества. Воин, оттащивший Олю от снеговика, оказался, ни больше ни меньше, директором. Он говорил длинный и запутанный тост, поздравляя своих, а в честь Алёны выступил Андрей. Он вспомнил их первую встречу: ноябрьский вечер, дождь, оба едва живые и по этому признаку углядевшие духовное родство, в дальнейшем испытанное и скреплённое Ладогой. Родных братьев и сестёр у него нет, так уж сложилось, но Алёну он считает лучшей сестрёнкой на свете. Ему оглушительно хлопали, и Алёна, едва не прослезившись, расцеловала от всей души. Наполнили бокалы, Оля на миг поднесла свой к губам и отдала Андрею: не мучайся из-за меня. Он не больно-то мучился, но выпил её бокал, свой, ещё один свой и остановился.

Мужчины, встав из-за стола, пошли нагребать снег к крыльцу бани. Топить её оказалось не нужно: печка электрическая. Но веники были настоящие, и пар клубился не хуже, чем на Ладоге, и распаренные гости, архитекторы и не очень, выскакивая на воздух, с воплями кидались в сугробы. Вернулись в дом, достали гитары. Пролетела ночь, по ходу которой Оля с Андреем как-то и забыли, что в этом доме полно закоулков, где можно было бы уединиться – если это, конечно, правильное слово: уединиться вдвоём. Утром, когда приехал Лёша Шумилов, все позавтракали и вновь надели лыжи. Только снеговиков уже не лепили, одной такой забавы хватит на целый год.

Через неделю, когда ещё не улеглись впечатления, отметили день рождения Андрея. Всё было тихо и скромно: собрались дома, посидели, поговорили, вечером разошлись. Хозяева были не против, чтобы кто-нибудь остался, но уходить ему пришлось бы очень рано. Утром в воскресенье они поехали на вокзал и, взяв билеты до станции с говорящим названием Проба, сели в электричку. Январь, улетая в прошлое за стёклами вагона, дарил напоследок полумарафонский забег.

5

Февраль подарил будни. Вернулись все Олины ученики, частные и на курсах. Андрей всё так же, четыре-пять раз в неделю, ездил поднимать грузы и каждый день играл. Ненадолго им завладела хандра: так уже бывало, в последний раз года два с половиной назад. Он не чувствовал желания играть, но волевым усилием сажал себя за гитару и механически гонял давно знакомые произведения. О том, чтобы в таком настроении выучить новое, тем более сымпровизировать, не было и речи. Можно было только без конца вычёсывать мелких блошек, в основном рождённых собственной мнительностью, из пьес, известных со времён училища. Не выдержал, пожаловался Оле. Сижу, бренчу… как на телевизоре бессмысленно щёлкаю каналы.

– Может, это от твоей работы? – предположила Оля с какими-то новыми, будто бы сердитыми нотками, но тут же вернулась к обычной интонации: – Не переживай, пройдёт. У меня тоже так бывает.

Он подождал несколько дней – и правда стало отпускать. Сердитый Олин тон промелькнул ещё раз, когда в понедельник Андрей по-английски сказал, что Жека, наверное, покинет их грузовую бригаду. Настин отец, не последний человек в одной строительной компании, хочет дать ему работу серьёзнее. Оля на том же языке ответила, что Настя в жизненных вопросах куда решительнее и полезнее некоторых.

Но то были планы на март, а пока продолжались грузы. Немного примиряло Олю с этой работой то, что Андрей был таким же аккуратистом, как и её отец. Вещи в комнате мог бросать где попало, но все чистые, собирать и класть на место было одно удовольствие. И ни разу, каким бы тяжёлым ни выдался день, Андрей не принёс домой запахов цемента, гипса, пота и других спутников бытовой неустроенности. Приходил уже наскоро умытый, сразу шёл в ванную и завершал дело с мочалкой и хвойным мылом, руками стирал бельё, сам кидал робу в машину. Олю к своей трудовой одежде он даже не подпускал.

6

Утром в четверг Андрей поехал на новый объект. Вернулся домой рано и в непривычно хмуром настроении.

– В общем, этого стоило ждать, – сказал он. – Хотя бы по теории вероятности.

– Что такое? – спросила Оля.

– Да встретили придурка. Даже удивительно, что так поздно. По телефону казался нормальным, Жека говорит. Цену одобрил, всё в порядке. Мы подъехали, его на объекте нет, рабочие уже шевелятся, что-то делают. Позвонили, он сказал: начинайте, буду к одиннадцати. Мы без всякой задней мысли переоделись, дождались машин, разгрузили и начали поднимать.

– А он не приехал?

– Приехал даже чуть раньше. Стали окончательно всё считать, он говорит: у нас шестой этаж, но плачу за пять, потому что на первый не надо подниматься. Он правда чуть выше земли, три ступеньки.

– Хитрый, обалдеть! – сказала Оля. – А если надо на первый, он бы хотел вообще бесплатно?