Опущенная

— Я знаю, что ты лечилась от наркомании… А там, где наркота, там и мужики. Все кому не лень… Так что не надо строить здесь из себя целку.

— А кто сделал меня такой?

— Кто?

— Как будто ты не знаешь!

— Неужели Гена Бастурмин?

— Твой дружок!

— Ну, мы мотали с ним срок… Но Гена повел себя неправильно… Мы с ним не друзья… Так это он тебя подсадил?

— Скажи, что я его ненавижу. Но крови его не ищу.

— Я же сказал, что мы с ним о таких делах не говорим.

— А с его женой о чем ты говоришь?

— С его женой?.. А ты знаешь Яну?

— Ну, лично не знакома…

— Яна — моя любовница. — Алик смело зашел прямо в лоб.

Настя заинтригованно вскинула брови.

— А Гена, можно сказать, ее увел. И я заставил его на ней жениться.

— Заставил?

— А он подал на развод.

— И что?

— Я запретил ему разводиться. И он забрал заявление.

— Да?

— Угадай, чем она расплатилась?

— Не хочу напрягать голову.

— Хочешь, я заставлю его извиниться перед тобой? — разошелся Ругаль.

— Это не извинение.

— А если он будет ползать перед тобой на коленях?

— И что ты за это хочешь? — загорелась Настя.

— Угадай с трех раз.

— А как же милиция?

— При чем здесь милиция? — не понял Алик.

— Ну, Тростика же замели не просто так. Старший лейтенант Лебедев — мой бывший однокурсник… Он любит меня… Он будет против наших с тобой отношений.

— Старший лейтенант Лебедев? — Это имя ему ни о чем не говорило.

— Оперуполномоченный управления по борьбе с организованной преступностью. Он только что перевелся. А уже Тростика задержал…

— Управление по борьбе с организованной преступностью… — невольно повторил Ругаль.

Это управление в Холмогорске было создано совсем недавно и уже успело стать головной болью для бандитов. И не факт, что Чан сможет пробить ситуацию с Тростиком. Зато у Алика появилась кое-какая информация. Похоже, у Солохиной образовалась ментовская крыша.

— Ты же не думаешь, что это твоя новая крыша?

— Это моя крыша, — кивнула Настя. — Над моей личной жизнью. В которую ты пытаешься влезть.

— Меня больше интересует твой бизнес.

У Алика вдруг пропала охота пугать и шантажировать Настю. И лезть к ней в трусы вовсе не обязательно. В конце концов, свет клином на ней не сошелся. Действительно, зачем обострять отношения с курицей, которая несет золотые яйца? Тем более что через нее можно завязать знакомство со старшим лейтенантом Лебедевым. Может, он и мал, этот золотник, но раз в год, как говорится, и палка стреляет.

— Думаешь, надо сменить крышу? — спросила Настя.

— А вот этого я тебе не советую, — качнул головой Ругаль.

— Будут проблемы?

— Да еще какие!.. И никакой старлей тебе не поможет.

— Гену на колени ставить будешь?

— Забудь.

— Уже, — улыбнулась Солохина.

— А насчет Лебедева я узнаю… — поворачиваясь к ней спиной, сказал Ругаль. — Если вдруг наврала, пеняй на себя.

Не обломилась ему здесь масленица, но унывать не стоит. Город большой, и в нем столько возможностей на сегодняшнюю ночь. Он обязательно найдет себе что-нибудь новенькое.

* * *

Прошлое остается в воспоминаниях. А если прошлое грязное, то и память о нем — это медленный яд, который отравляет настоящее. Но есть способы, чтобы снять интоксикацию. Одно из них — доброе слово.

— Я хочу, чтобы ты извинился перед Настей. — Сева в упор смотрел на Бастурмина.

Но тому как с гуся вода. Взгляд неподвижный, непроницаемый, такой же скользкий и холодный как наледь в морозилке.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, товарищ старший лейтенант. — И голос у него как механический автоответчик.

— Все ты понимаешь, Гена-Женя. И все ты знаешь.

— Почему вы обращаетесь ко мне на «ты»?

— Да потому что за решеткой к тебе по-другому обращаться не будут.

— На меня заведено уголовное дело?

— Нет. Но предпосылки уже есть.

— Меня не интересуют предпосылки. Меня интересуют факты.

— Будут и факты.

— Вот когда будут, тогда и поговорим. А пока что прошу вас очистить помещение. В противном случае мне придется обратиться к прокурору по надзору.

— То есть перед Настей ты извиняться не будешь?

— Я ни в чем перед ней не виноват.

— Ну что ж, не хочешь по-хорошему, будет по-плохому… — Сева смотрел на Бастурмина, как на непроходимого тупицу.

Это же так просто, извиниться перед Настей. А больше ничего и не нужно. Настя его, конечно же, не простит, но лед в ее душе тронется. И ужасы из прошлого снимут блокировку с ее подсознания. И она снова станет нормальной девушкой. Которая сможет любить и быть любимой. А он хотел быть с ней вместе. Тем более что Олеся — это его жизненный тупик, в который он умудрялся попадать раз за разом. Он уже поумнел и после следующего заскока с ее стороны они расстанутся навсегда. А заскок не за горами. Олесе снова надоело быть примерной женой, ее снова тянет на приключения, в которых она наконец сможет найти свой идеал с тугим кошельком…

А Бастурмин ответит перед законом — за то, что он сотворил с Настей. Но уже по другой статье.