Опущенная

Сева собрал всю имеющуюся информацию по этому типу. И узнал, что Бастурмин в свое время подозревался в распространении наркотиков, но там такой темный лес, что взять его с поличным не представлялось возможным. Этот гад умел конспирироваться… Сейчас, возможно, он уже отошел от этих дел, но, если вдруг его возьмут с наркотой на кармане, никто особо не удивится. А что такое подстава по-ментовски, Сева знал не понаслышке. С волками жить, по волчьи выть…

— Я еще раз повторяю, что ваши обвинения, товарищ старший лейтенант, несостоятельны, — с непроницаемым лицом, монотонным голосом проговорил Бастурмин.

— Это не обвинения, это черная проза жизни… Это хорошо, что Настя выкарабкалась из дерьма, а если бы не смогла?

— Это не мое дерьмо. И убирать я его не собираюсь. — Из-под каменной маски вылупилась живая злость.

— Да, и к Насте своими грязными руками не лезь. Если вдруг замахнешься на нее, будешь иметь дело со мной.

— С чего бы это мне на нее замахиваться?.. Ну, расстались мы с ней, и что? У меня жена, ребенок… Вы свободны, старший лейтенант! — Бастурмин величественно повел рукой в сторону двери.

— Ну, я тебя предупредил.

Гена ничего не сказал. Он молча взглядом выдавливал Севу из своего личного пространства. И наверняка с издевкой усмехнулся, когда их разделила закрытая дверь.

Из ресторана Сева выходил как оплеванный. За три года в уголовном розыске он успел хлебнуть лиха. И стреляли в него, и ножом слегка задели. А сколько преступлений он раскрыл, а сколько задержаний на личном счету! Его считали перспективным опером, поэтому в РУОП взяли без особых заминок. И там он уже успел отличиться — с его подачи взяли бандитов из бригады Барбамбии, вышли на него самого… А Гена взял и окунул его мордой в холодную воду. Как щенка, которого собирались утопить. Ну ничего, хорошо смеется тот, кто смеется последним…

* * *

Барбамбия должен был сиять от радости. Как же, сам Алик Ругаль снизошел до личной встречи. Но Барбамбия вел себя неприлично нагло и смотрел на Алика как на последнее ничтожество, на которое он вынужден был терять драгоценное время.

— Твоя телка заявила на моих пацанов, — сказал он. — Их замели. И теперь она должна за это ответить.

Нос у Барбамбии острый, как у ястреба, но сам он почему-то больше похож был на тупого хомяка, чем на хищную птицу.

— Она не телка, — усмехнулся Алик. — Она уже корова, которая дает молоко. И это мое молоко, а не твое… Ты пристроился к чужому корыту, пацан.

— Я могу пристроиться и к чужому заду, — ухмыльнулся Барбамбия.

Ругаль едва сдержался, чтобы не врезать ему с правой. И хотелось бы, но нельзя. Во-первых, Барбамбия мог ответить тем же. А во-вторых, толпа за ним реально серьезная. Пацанов много, и у них оружие — дробовики, автоматы. И стоят они так, что их не положишь одной очередью. А Ругаль так на это рассчитывал. Бойцы у него подкованы получше, а в кущерях расставлены снайпера. Но не исключено, что и Барбамбия приготовил сюрприз. Во всяком случае, было у Ругаля чувство, что на него смотрят через перекрестье прицела.

— Это все слова, — выжал он из себя.

— Отдашь мне свою корову, и я снимаю претензии, — сказал Барбамбия.

— Ты что-то не понял, претензии у меня…

— Хорошо, я отдам тебе свою корову. Баш на баш.

— Это не разговор.

— Я предлагаю реальный расклад. Ты сдаешь мне свою корову вместе со всеми ее надоями. И все, конфликт улажен.

В ответ Ругаль повернулся к Барбамбии спиной. Все, разговор закончен, и можно разъезжать по куреням — готовиться к боям местного значения. А этого не избежать. Война так война — бойцов Барбамбии будут истреблять по всему городу, пачка за пачкой. Терпения у Ругаля хватит. А заодно людей в деле проверит…

— Ты пожалеешь, — бросил вслед Барбамбия.

Ругаль усмехнулся так, чтобы это видели все его бойцы. А усмешка, должно быть, удалась. Мефистофельская усмешка — хищная и коварная. Все пацаны должны знать, что его месть будет жестокой и беспощадной. А главное, быстрой.

Он сел в машину и подумал, что на всем пути к ней мог находиться под прицелом. Но ничего не случилось, и он перевел дух. А когда эскорт пересек городскую черту, едва сдержал вздох облегчения. Уж очень сильное впечатление произвел на него сегодня Барбамбия со своими бойцами. Автоматы — это серьезно. Из воюющей Чечни сейчас везут целые арсеналы, а там и пулеметы, и гранатометы. Барбамбия мог бы устроить залп из «Мух» и поднять Ругаля на воздух вместе с машиной. Но нелегкая пронесла, и теперь можно приступать к планомерному истреблению.

Выходя из машины, Ругаль думал о том, чтобы собрать в банкетном зале всех своих бригадиров и поставить перед каждым задачу. Первым делом завалить Барбамбию. Ругаль представил, как снайпер ловит в прицел голову этого отморозка, жмет на спусковой крючок, и в этот момент в шею, прошивая ее насквозь, что-то ударило. В голове громко щелкнул выключатель, и свет жизни погас…

* * *