Опусы или опыты коловращения на двух континентах

Оставались баптисты. Где находится их молельный дом я знал еще с начала семидеся-тых. Тогда, в бурные годы, я иногда приходил на их служения и, забравшись на бельэтаж, ти-хонько сидел сзади, не вслушиваясь, в общем-то, в проповеди или ход служения. Просто сидел и наслаждался необъяснимым состоянием по-коя.

Меня привлекало красивое пение и не-обычность всей атмосферы протестантского бо-гослужения, так не похожей на обстановку пра-вославного храма. Не то, чтобы я имел что-то против православия, нет. Просто, когда мне бы-ло семнадцать лет, мы с моим другом Жекой ре-шили зайти в огромный Красный собор в Крас-нодаре, просто из любопытства, посмотреть. Не дали даже войти. Злобные старухи набросились на нас с таким азартным остервенением, что да-же страшновато стало. За что? Да я и по сей день не пойму. Вообще-то в то время было при-вычно, что взрослые смотрят на нас с нена-вистью. За музыку, которую мы слушаем, за брюки, которые мы носим, за прически. За то, что мы - это мы.

Одним словом, после такого неудачного посещения храма к православным конторам я несколько охладел, а когда, все же, сталкивался с ними, они своим высокомерием подтверждали, что действительно делать мне там нечего.

А поэтому направился я в баптистскую церковь, что в Малом Вузовском переулке. Там же находился Всесоюзный Совет евангельских христиан-баптистов.

Как ни странно, международный отдел ВСЕХБ не имел своих переводчиков, а пользо-вался услугами внештатников.

Как у меня вообще хватило нахальства искать работу переводчика, после стольких лет беспробудного пьянства? Дело в том, что воп-реки всякой логике и совершенно иррациональ-но все эти годы я судорожно цеплялся за анг-лийский язык, как за единственную ниточку, ко-торая связывала меня с внешним миром. Я пос-тоянно слушал Би-Би-Си и "Голос Америки", читал английские и американские книги в ори-гинале. Поскольку читал я всегда - будь то пья-ный или трезвый - в самом факте ничего не-обычного не было. Но такое упрямство позволи-ло сохранить уровень, приемлемый - хотя бы для начала - для переводов.

Секретарь иностранного отдела, Клавдия Васильевна, встречает меня с дежурной вежли-востью. Расспросив, кто я и что я и откуда знаю про ВСЕХБ, она говорит, что, да, услугами вне-штатных переводчиков они пользуются, но на данный момент у нее ничего для меня нет. Дает мне свой номер телефона, туманно предложив позванивать.

Ну, во всяком случае, прямого отказа нет, а значит можно продолжать.

Но чтобы звонить иностранный отдел, я должен находиться в Москве, поблизости - не из Серпухова же звонить!

По странной игре случая мой бывший тесть с приходом Горбачева завершил свою карьеру на высоких постах и был назначен ру-ководить Всесоюзным обществом борьбы за трезвость. Помните такое детище перестройки?

При его содействии я устроился инструк-тором в Московское областное отделение этой организации. Самое место для вернувшегося в лоно общества блудного сына!

Вся эта контора была настолько гротеск-но ненужным и искусственным образованием, что воспринимать свое пребывание в ее кадро-вых рядах всерьез было просто невозможно. Правда, это дало мне возможность вплотную и вблизи рассмотреть такие неизвестные мне до сих пор особи, как партийных аппаратчиков низ-шего звена. Поскольку общество было создано по горбачевской инициативе, кадры его форми-ровались из штатных работников Московского обкома и горкома партии. Так сказать, послед-ние защитники Брестской крепости. С точки зре-ния познавательной наблюдать за ними было интересно. Так уж случилось, что психология бюрократа-карьериста, тем более партийного ап-паратчика, оставалась для меня практически бе-лым пятном.

Но не об этом речь. Главное, что я рабо-тал в Москве, на улице Чернышевского и нахо-дился буквально в десяти минутах ходьбы от ВСЕХБ.

Чтобы успевать на работу к девяти, выезжаю из Серпухова шестичасовой элект-ричкой. В электричке провожу четыре часа в день. Домой возвращаюсь примерно в полде-вятого вечера.

Раз в неделю звоню Клавдии Васильевне. Каждый раз слышу один и тот же стандартный ответ, что для меня пока ничего нет. Однако с каждым разом чуть-чуть меняется тон голоса. Я уже перестал быть для нее неизвестным чужа-ком.

Вот так, один маленький шажок за дру-гим. Потихонечку, но настырно и настойчиво вперед и вперед, звонить и звонить.

Наконец, в середине мая я решил, что настало время для повторного личного визита.

И свершилось великое чудо. Клавдия Ва-сильевна перебирает на столе бумажки и буд-ничным голосом сообщает, что есть у нее мате-риал, который другой переводчик начал, но не закончил. Так что, если я хочу....

В тот день в свое очень трезвое общество я не вернулся.

Иду по Садовому кольцу. С большой приязнью гляжу на согретый майским солныш-ком окружающий мир.