Опусы или опыты коловращения на двух континентах

Как ни отбрыкивался, но оказался я в кампании Миттлайдера и двадцати его подопеч-ных, которых доктор обучал таинствам своего метода. Программа имеет шумный успех. Вок-руг нас толпами роятся журналисты, постоянно какие-то телевизионные бригады крутятся. Каждый день в семинарию приезжают просто любопытные, желающие посмотреть, что можно выращивать в России (а посмотреть есть на что). Из Москвы приезжают, из Тулы - откуда угодно.

Миттлайдеру семьдесят три года – ровес-ник Октября. Для своего возраста отличается со-вершенно невероятной энергией. Адвентисты вообще по большей части вегетарианцы, но Миттлайдер переплюнул всех. Он не ел ни ры-бы, ни мяса, не употреблял молока и молочных продуктов. По-моему, он вообще питался одни-ми семечками. В сентябре профессор уехал до-мой, взяв с руководства семинарии обязательс-тво построить одно и другое, и третье.

В январе дед неожиданно прилетел, что-бы проверить, как идут дела. Уже со второго дня стало ясно - что-то с ним происходит не то. Миттлайдера шатает, его все время почему-то ведет влево. Вначале посчитали, что старик просто не пришел в себя после долгого пере-лета. Потом уложили его в постель и вызвали местных врачей. Врачи бодро сказали, что чело-век, мол, пожилой, устал и нужно какое-то вре-мя полежать.

На следующий день поздно вечером рек-тор звонит мне домой.

- Юрий, доктору Миттлайдеру плохо. Мы отправляем его в Тульскую областную больни-цу. Вы не могли бы поехать с ним и остаться там на несколько дней? -

В Тулу мы ехали ночью на расхлябанном "Рафике", в котором жутко воняло бензином. Лежа на носилках, Миттлайдер говорил о работе и планах на весну. Я же всем сердцем надеялся, что не потеряю сознание в этом угарном чаду, и нас не придется выносить из машины обоих.

Миттлайдер человек одержимый и кроме работы ни о чем другом говорить и думать не может. Свой метод он разработал в начале шес-тидесятых. После этого объехал весь белый свет, причем далеко не самые радужные его уголки. На его боевом счету три года работы на Новой Гвинее, потом остров Фиджи, потом Аф-рика - Руанда, Намибия и другие блаженные места. Мексика, Колумбия, Окинава .... вся география. И так почти тридцать лет.

В Тулу мы добрались глубокой ночью. Больница, естественно, переполнена, и нас втис-нули в челюстно-лицевое отделение - в одну палату. С утра деда повезли в диагностический центр.

Все разворачивалось по классическим со-ветским канонам. Для переноски носилок выде-лили четырех пациентов челюстно-лицевого от-деления. Клиентура в этом отделении специфи-ческая, в основном люди трудной судьбы, жерт-вы уличных баталий и семейных драк.

Итак, деда накрыли потертым серым одеялом и спустили на носилках вниз в вести-бюль. Там носилки аккуратно поставили попе-рек входа, а угрюмые челюстники пошли выяс-нять, должны ли они ехать вместе с нами. Выяс-нение затягивается, а между тем входящие и вы-ходящие переступают через лежащего на носил-ках профессора. Наконец упрямых челюстников уговорили и после неловкой суеты они выносят Миттлайдера из больничного корпуса - вперед ногами.

В диагностическом центре все выдержа-но в тех же тонах. Носилки поставили в вести-бюле и про нас забыли. Я пытаюсь объяснить, что это доктор, всемирно известный специалист, но тетка в несвежем халате тут же ставит меня на место.

Тульский диагностический центр открыл-ся совсем недавно и оборудован самой совре-менной американской техникой. Первым этап - томографическое сканирование мозга. Сижу ря-дом с проводящей томографию женщиной-вра-чом. Прошлым летом она приезжала посмотреть нашу программу и знает Миттлайдера. Смотрю на дисплей с ощущением нереальности. Через стекло виден лежащий Миттлайдер. Над голо-вой его что-то вроде арки. А на экране в то же время вижу внутренность мозга. Какие-то щел-кающие и жужжащие звуки. Через какое-то вре-мя врач вздыхает:

- Жалко. Какой хороший человек. -

- А что такое? -

- У него опухоль мозга. -

- Это безнадежно? -

- Да, он может прожить еще несколько дней, может быть, неделю. -

Вот так. Смотрю на Миттлайдера. Очень тяжелого, неуживчивого характера старик. И со-вершенно редкий для нашего времени идеалист, который не только мечтает накормить все чело-вечество, но ради этого полжизни провел вдали от своей уютной, чистенькой и благополучной Америки. Он живет, но уже приговорен. Как-то трудно такие вещи воспринимаются.

Пока мы были в диагностическом центре, для Миттлайдера освободили палату в хирурги-ческом отделении. Для меня тоже выделяют осо-бую палату - с телефоном и холодильником. Что-то вроде люкса для хворых начальников.

Следующие несколько дней для меня со-вершенно сливаются. Дед не спит несмотря на массивные дозы снотворного. Он бредит, потом как бы приходит в себя и опять начинает гово-рить о работе. Потом снова теряет представле-ние о том, где находится, думая, что он в родном Солт-Лейк-Сити.

Мне пришлось взять на себя обязанности няньки. Хотя Миттлайдер для больницы особый пациент, но преодолеть советскую организацию труда совершенно невозможно. Она успешно сопротивляется всем усилиям персонала.