Опыт борьбы с удушьем

В стране царила шахматная лихорадка. В шахматы играли все, и советские шахматисты – чемпионы мира, считались национальными героями. Кумиром был Тигран Петросян, сын дворника, сам в юности подметавший улицы, – настоящее воплощение советской мечты «Кто был ничем, тот станет всем». На каждой перемене и после уроков в классе устраивались шахматные баталии. Бочкарев и компания играли в шахматы и страстно желали обыграть Севу, лучшего шахматиста класса. Их бесило, что никому и никогда это не удавалось. После очередного поражения они подкарауливали его там, где их не могли увидеть учителя, и били. Сева пытался отбиваться, но их было больше, и каждый из них был сильнее его.

Младший брат Олега Бочкарева, Коля, худенький мальчик с огромными карими глазами, был таким же патологическим антисемитом, как и его старший брат. Завидев Севу, он заходился от ненависти и начинал юродствовать, за что и бывал нещадно бит Севой. Коля был слабеньким и младше Севы на несколько классов, его Сева мог легко одолеть. А на следующий день Олег с дружками учили его самого коваными сапогами: «Будешь знать, как бить моего брата, жидовская морда». Их было всего трое, его гонителей, для которых охота за Севой являлась главным развлечением школьной программы, остальной класс в этом участия не принимал. Ребята сторонились и не вмешивались, и даже если в душе скорее осуждали Бочкарева, то тщательно это скрывали. С Олегом никто связываться не хотел. Сева чувствовал себя абсолютным изгоем. Так продолжалось три с половиной года.

В восьмом классе, на следующий день после его дня рождения – Севе исполнилось четырнадцать – он вернулся домой со следами побоев, скрыть которые было непросто.

Все эти годы ему удавалось утаивать происходящее от матери, потому что он не мог себе представить, что бы с ней было, если бы она узнала. Когда она замечала синяки на его теле, он врал, что упал с велосипеда, после чего она, разумеется, запрещала ему впредь кататься на велосипеде, или поскользнулся на мокром полу и скатился с лестницы, неудачно прыгнул через козла на уроке физкультуры. Отец же, если и понимал, что творится, ничего не говорил, считал, что Сева должен разобраться со своими делами сам.

Сева сразу же прошел в ванную, чтобы смыть кровь с рубашки. Отец по одному взгляду на сына угадал, в чем дело, прошел к нему и прикрыл за собой дверь. Сева рассказал ему про Бочкарева и его шайку. Отец внимательно его выслушал.

– Что ты столько времени терпишь? – удивился он. – Вымани их во двор, а там возьми кирпич – и в рожу.

Сева так и сделал. Когда они в следующий раз окружили его, он вместо того, чтобы, как обычно, отбиваться, увернулся и побежал к выходу из школы. Они бросились за ним. Обогнув школьное здание, Сева выхватил булыжник поувесистей из рядка камней, огораживающих клумбу. Первым к нему подбежал Бочкарев. Сева развернулся и огрел его кирпичом по голове.

Олег упал и так и остался лежать на земле, из уха его вытекла струйка крови. Сева стоял над Бочкаревым с камнем в руках и наблюдал, как два амбала подбирают его под руки и уводят. Бочкарев стонал и держался за голову. На Севу они глаз не поднимали.

На следующий день отца вызвали в школу к директору.

– Ваш сын изуродовал своего одноклассника Олега Бочкарева, – строго, но в меру, сказал директор.

Матвей Ильич пришел в школу в своей форме капитана-инженера 1 ранга Военно-морского флота со всеми фронтовыми наградами, а директор фронтовиков уважал, особенно в чине полковника.

– Одного изуродовал, изуродует и остальных. Не надо к Савелию Бялому приставать, – заявил отец. – Тот, кто сильнее духом, всегда из Голиафа сделает котлету. Я поддерживаю своего сына.

Историю замяли. Больше Севу никто не трогал, его враги предпочитали делать вид, что не замечают его. В конце года объявили, что их школа стала одиннадцатилеткой, и в сентябре Сева перешел в другую школу, десятилетку, чтобы не терять год. За лето он вытянулся, раздался в плечах и решил, что пришло время к силе духа прибавить силу физическую. Вместе со своим новым другом Антоном Красногорским Сева записался в секцию бокса клуба «Крылья Советов». Звездой клуба был двадцатилетний Борис Кулагин, только что выигравший Спартакиаду народов СССР. Тренер Кулагина довольно быстро разглядел в Севе способности и взял его тренироваться к себе. Несколько раз Сева боксировал и с Кулагиным, скорее для повышения мотивации, но в основном они с Антоном с восхищением наблюдали за ним со стороны.

Поступив в университет, Сева стал реже появляться на тренировках, а потом и вовсе забросил бокс. Когда он перешел на третий курс, на биофак неожиданно поступил Кулагин, ставший к тому моменту олимпийским чемпионом. Учеба у Кулагина шла с трудом, и Сева помогал ему сдавать коллоквиумы и готовиться к сессиям. Учитель из Севы был неважный, терпением он не отличался.

– Что ты хочешь, Сева, – спокойно отвечал Кулагин, когда Сева выходил из себя и хватался в отчаянии за голову. – Если бы тебя столько лет регулярно били по голове, ты бы тоже туго соображал.