Опыт нелюбви

– Спит, спит, – ответила Нора. – Ведь он ребенок – сном кормится.

– Как-как? – с интересом переспросила Кира. – Ребенок сном кормится?

– Ну да. Ребенок сном, а взрослый жизнью.

Пока Кира осмысливала это неожиданное и необычное наблюдение, Нора собрала со стола чашки.

Кира приехала в Кофельцы утром и завтракать, пока Тихон не проснется, не стала, только кофе выпила. И вот они сидели с Норой за столом, ожидая его пробуждения – Кира с опаской, а Нора безмятежно.

– Расскажите мне о нем что-нибудь, тетя Нора, – попросила Кира. – Какой он?

– Да ведь я ничего и не знаю, – ответила та. – Сам он о себе ни слова не говорит. Если я что-нибудь про него спрошу – как ему в Финляндии жилось, как там в школе учат, увлекался ли чем-нибудь, – он сразу замыкается. А так, если лишнего не спрашивать, он хороший мальчик. Во всяком случае, плохого в нем ничего нет.

– Что он целыми днями здесь делает? – вздохнула Кира.

Норины наблюдения нисколько не проясняли картину.

– Да что и в Москве. За компьютером сидит.

– И что у него в компьютере?

– Ой, Кирочка, я в этом ничего не понимаю. Как будто бы пишет что-то. А когда я вхожу, картинку включает – роботы бегают.

«Пишет! Может, по порносайтам лазает, – подумала Кира. – И что мне с этим делать, ну вот что?»

– Лучше бы, конечно, воздухом дышал, – сказала Нора. – Так ведь холодно уже, ни искупаться, ни погулять толком. Все дни дожди шли, вот только сегодня прояснело. Да и нет никого. Павлычев, я видела, приехал, но, кажется, без детей.

– И хорошо, – заметила Кира. – Дети его натуральные бандиты.

– Ну что ты, Кирочка, – улыбнулась Нора. – Какие они бандиты? Озорные, конечно, но ведь это мальчишки, им положено.

– Ничего им не положено. И очень хорошо, что Тихон дома сидит. Я бы его вообще никуда не отпускала. Здесь же лес, деревня. Мне, знаете, теперь кажется, что кругом одни опасности и он в них обязательно ввяжется.

– Вы же не ввязывались, – возразила Нора.

– Мы!.. Мы были девчонки.

– И Федя не ввязывался.

– Сравнили тоже! Федька уравновешенный, у него склонности к риску нет. А у Тихона такие гены, что… Если он в отца, то наверняка рисковый.

– Этого не знаю, – вздохнула Нора. – Но все-таки лучше, если бы он поживее как-то был или хоть пообщительнее. А то сидит и сидит один. Я ему уж и сама говорю: Тиша, ты пошел бы по Кофельцам погулял, посмотрел, что здесь есть. Вон, дядя Вася Павлычев воздушный шар привез, может, запускать будет, интересно же. А он только плечами пожал, и не поймешь, что это значит.

– Какой еще шар? – насторожилась Кира.

– Большой, полосатый такой. Как в Парке Горького запускают. Я туда внуков на карусели водила, мы видели.

– Только воздушного шара Тихону не хватало! – возмутилась Кира. – Может, и летать на нем еще?

При одной только мысли о том, что мальчишка может захотеть летать, ей стало не по себе.

– Летать, конечно, не надо, – согласилась Нора. – Но, Кира… На душе у него тяжело, это же видно. Все он думает о чем-то, думает. Нелегкие у него мысли, не по возрасту. Ему отвлечься бы нужно, а как, я и представить не могу.

– Я тоже, – вздохнула Кира. И, посмотрев на кухонные ходики, удивленно спросила: – Он что, всегда так долго спит? Двенадцать уже.

– Да нет, обычно рано встает, – забеспокоилась Нора. – Что это он заспался?

Она вышла из кухни, заскрипела под ее шагами лестница. Тихон поселился в мансарде, как Нора ни уговаривала его, что внизу теплее, ведь дом давно без ремонта, наверху дует.

Кира догадывалась, почему понравилось ему под крышей: с высоты открывался такой вид, от которого дух захватывало. Луг, речка, церковь на холме, лес – все это простиралось широко, свободно, и сейчас, осенью, когда облетели деревья и даль сделалась прозрачной, ощущение свободы стало всеобъемлющим.

В детстве Кира и сама любила сидеть в мансарде у окна и представлять себя белкой в лесу, или рыбой в реке, или колоколом на церковной звоннице…

– Кира, его нет!

Нора вбежала в кухню. Голос у нее был взволнованный, в глазах стоял испуг.

– Как нет? – Кира вскочила. – Он же по лестнице не спускался, мы бы услышали!

– Конечно! Я потому и не беспокоилась – спит себе, и на здоровье. А сейчас вошла – нету. Ни в спальне, ни в кабинете.

Других комнат, кроме этих двух, в мансарде не было. Сойти на первый этаж можно было только по лестнице, и ее ступеньки скрипели так, что не услышать идущего по ней человека было невозможно. Во всяком случае, Кира была уверена, что невозможно…

– Он же легенький, – словно расслышав ее мысли, растерянно сказала Нора. – Если захотел потихоньку сойти, то и сошел.

Кира тут же вспомнила, как бесшумно появлялся Тихон на пороге комнаты, когда хотел услышать не предназначенные для него разговоры. Как индеец на тропе войны.

Но зачем он так бесшумно проскользнул мимо них сейчас?

– Я его поищу! – воскликнула она, выбегая из дому.

– Да где ты его будешь искать? – крикнула ей вслед Нора.

Может, и не стоило так тревожиться. Что это они всполошились? Мальчишке двенадцать лет, надоело целыми днями дома сидеть, решил погулять, оглядеться. Нора же сама говорила – пойди посмотри, что здесь есть, и про воздушный шар…