Опыт о неравенстве человеческих рас

В 475 г. царь геркулов лишил трона сына Ореста, а эпоха межцарствия закончилась в 801 г., когда на трон сел Карл Великий. Между этими двумя событиями прошло около четырех столетий, которые могли стереть в памяти людей прежнюю форму правления. Однако особенности той нестабильной эпохи не позволили предать эту форму забвению. Карл Великий восстановил трон потому, что ему не пришлось восстанавливать ни основу, ни форму старых институтов; он просто снова взял на вооружение один из механизмов, которые в прошлом функционировали в империи. Империя и весь романский мир выстояли перед лицом варварства, в том числе и стараниями сына Пепина, так что его коронование стало признанием этого факта.

Ситуация значительно улучшилась после четырехсотлетнего беспорядка. К началу этого нового периода большинство германских наций были сильно ослаблены или поглощены романской массой, некоторые вообще перестали существовать как отдельные группы. Висиготы уже не проводили никакого правового различия между собой и своими подданными, которое могло напоминать об этническом неравенстве. Лангобарды и некоторые другие сохраняли такое различие, но в целом было ясно, что варварский мир имел в империи другой влиятельный представительный элемент в лице франков, которые после нашествия австразийцев стали самым могущественным из всех родственных народов. То есть превосходство перешло к франкам.

Поскольку франки доминировали, а союз между варварством и романским миром находился в такой стадии, что прежние конфликты потеряли остроту, империя могла снова иметь властителя. И этим властителем не мог не быть германец, т. е. франк, а среди франков — только австразиец, король австразийцев: одним словом, Карл Великий. Этот князь, принимавший прошлое во всех его проявлениях, подходил для роли наследника императоров восточной империи, скипетр которых недавно перешел по наследству в женские руки, что было неприемлемо для Запада. По этой причине он реставрировал прошлое. Кроме того, он пользовался поддержкой римского народа и Церкви [391].

До него варварство сдержанно относилось к романскому миру и не отступало от этого, пока сохранялась сама сущность варварства. После появления сильных тевтонских народов до начала средневековья в X в., т. е. практически в течение шести веков, сформировалась другая социальная теория, гласившая, что романский мир — это социальный порядок. Варварство — лишь эпизод, славный, но все‑таки преходящий.

Если бы мудрецам той эпохи задали вопрос: какая из двух систем должна пережить и поглотить другую, те высказались бы в пользу романского мира. И так действительно думали в те времена. Может быть, их мнение было ошибочным? Да, в том смысле, что они неправильно представляли себе будущее, которое у них было слишком похожим на прошлое; но, в сущности, они ошибались так же, как ошибался в своих расчетах Христофор Колумб, когда открыл Новый Свет. Генуэзец ошибался, согласно тогдашним представлениям о времени и пространстве. Он ошибался насчет природы своих предстоящих открытий. Земной шар был не гак мал, каким его считали, земли, к которым он стремился, не были частью китайской империи, и там не говорили по–арабски. Все эти суждения были абсолютно ложными, но это не упраздняло главной предпосылки. Посланец двух католических королей был прав, утверждая, что на западе есть неизвестная страна.

Точно так же романский мир ошибочно считал свою культуру последним словом в истории, он ошибочно видел в варварстве только временную и досадную аномалию, но был прав, объявляя о скором появлении нового порядка вещей, о котором нельзя было сказать ничего определенного, но который представлялся прекрасным. Несмотря на все эти ошибки и мечтания, жестоко опровергаемые фактами, люди той эпохи предвидели, что романский мир, или романский дух, как выражение огромной массы людей, превосходящей по численности мир варварский, в конце концов, источит своего завоевателя, как волны истачивают скалу, и переживет его.

Германские народы не могли не раствориться в обломках окружающих их рас и не потерять всей своей энергии. В этом заключалась истина, это подсказывал римлянам инстинкт. Но повторяю еще раз: эти перемены должны были происходить настолько медленно, что это было невозможно представить, тем более что их ареной являлась огромная территория. Итак, остается добавить, что германские элементы были обречены на растворение в общей массе других этнических элементов, но они не исчезли.

Прежде считалось, что всякое общество состоит из трех первоначальных классов, представляющих разные этнические группы: знать, представительница расы–победительницы, буржуазия, состоящая из метисов, близких к правящей расе, народ, угнетенный в той или иной степени и принадлежащий к низшей разновидности человечества — негры на юге, финны на севере. Но всюду и всегда эта классификация претерпевала изменения, т. к. постоянно возникали новые этнические категории и социальные слои. Однако сама идея жива до сих пор, и сегодня она более актуальна, чем раньше.