Опыт о неравенстве человеческих рас

Зато оно было более прагматичным, чем мексиканское. Помимо крупных сельскохозяйственных сооружений инки строили отличные дороги и подвесные мосты. Но способ передачи мысли был самым примитивным и даже уступал рисункам Анахуака.

Они так же, как и ацтеки, не умели строить суда, и море в их районе оставалось безлюдным. Кстати, даже гуарани и караибы, завоеватели Антильских островов, тоже имели только выдолбленные из ствола дерева пироги.

Со всеми своими достоинствами и недостатками перуанская цивилизация была более расположена к лености желтой расы, между тем как активная жестокость мексиканцев свидетельствует о меланийском родстве. При таком глубоком этническом смешении рас Нового Света вряд ли можно сегодня выделить нюансы, отличающие различные составные элементы.

Остается рассмотреть третий американский народ, живший на северных равнинах, у подножия Аллеганийских гор, в очень далекие времена. Остатки крупных сооружений и многочисленные могилы часто встречаются в тех местах. Их можно разделить на несколько категорий, которые относятся к разным эпохам и расам. Но и в этом вопросе много неясного. До сих пор не обнаружено ничего позитивного на этот счет. Поэтому не стоит углубляться в проблему, столь мало изученную, чтобы не оказаться в плену пустых гипотез [425]. Оставим в покое аллеганийские племена и сразу перейдем к рассмотрению момента, который представляет собой трудность в определении истоков их культуры, а также культуры мексиканской и перуанской империи разных эпох. Здесь возникает вопрос: почему некоторые американские народы поднялись выше остальных и почему число таких народов так мало?

Чтобы ответить, достаточно вспомнить, что их развитие частично определялось случайными комбинациями желтых и черных элементов. Исходя из этого можно сказать, что американские цивилизации в принципе не поднимались выше того уровня, какого достигли лучшие малайские племена Полинезии. Тем не менее, в социальной организации ацтеков и кичинов есть нечто такое, что ставит ее выше образа жизни в Тонга–Табу или на Гавайях: более тесная «национальная» связь, более четкое осознание цели, которая, в свою очередь, также более сложная. Итак, можно заключить следующее: несмотря на то, что этим цивилизациям далеко до западного континента, в них чувствуется присутствие благородного, активного и энергичного элемента, и таким элементом на Земле мог быть только «белый». А их недостатки объясняются слабостью их истоков.

Белые элементы не могли сформировать основу социального скелета: они только придали обществу объединяющую силу, и ничего больше. Им не удалось консолидировать весь социальный организм. Империя Анахуака датируется только X в., перуанская появилась в XI в., и нет никаких свидетельств того, что предшествующие им общества уходят корнями в далекие времена. Гумбольдт считает, что возраст социального движения в Америке не превышает пяти столетий. Как бы то ни было, оба великих государства, разрушенных Кортесом и Писарро, знаменуют собой упадок, потому что Анахуак стоит ниже ольмеков, а общество в Перуанских Андах — ниже аймарасов.

Присутствие белых элементов подтверждается самими американскими преданиями конца X и начала XI в., которые дошли к нам через скандинавов. Инки заявили испанцам, что религию и законы им принесли чужеземцы белой расы. Они даже говорили, что у этих людей были длинные бороды, чего вообще нет у коренных американцев. Такие свидетельства заслуживают внимания, несмотря на их мифологический характер.

Еще одно убедительное подтверждение вышесказанному. Скандинавы Исландии и Гренландии в X в. были уверены в том, что между Северной Америкой и Исландией имели место связи в самой далекой древности. Источником для них служили рассказы жителей Лимерика, которые совершали экспедиции в Америку, и иногда шторм отбрасывал их корабли либо на исландский берег, либо даже на американское побережье. Один галльский воин по имени Мадок отплыл с острова Британия и совершил далекое путешествие на запад. Он добрался до неизвестной земли и некоторое время пробыл там. Но когда он вернулся домой, его стала неотступно преследовать мысль о том, чтобы снова отправиться в заморскую землю, таинственная и прекрасная природа которой произвела на него сильное впечатление, и поселиться там. Он собрал людей — мужчин и женщин, — запасся провизией и на нескольких кораблях отправился в путь. Больше о нем ничего не слышали. Эта история была настолько популярна у гренландских скандинавов, что в 1121 г. епископ Эрик отплыл в ту далекую исландскую колонию, чтобы принести поселенцам утешение и укрепить их в вере.