Опыт о неравенстве человеческих рас

С самого начала подданные католических королей сблизились с местным населением. Конечно, их грабили, притесняли и очень часто уничтожали. Без этого не обходится ни одно завоевание или владычество. Но фактом является то, что испанцы отдали дань уважения политической организации аборигенов и уважали то, что не противоречило их законам. Они награждали титулом дворянина или «дона» местных вождей и, обращаясь к Монтесуме, пользовались подобающими его сану выражениями. Даже после его казни они называли Монтесуму «его величество». Они приняли его родственников в круг знати, так же они вели себя по отношению к инкам. Они часто женились на дочерях касиков, и часто семья идальго роднилась с мулатской семьей. Возможно, такое отношение испанцев, которое мы назвали бы либеральным, было вызвано необходимостью приручить слишком многочисленное местное население, но так же они вели себя и в других странах, где жили дикие и редкие племена: в Центральной Америке, в Боготе, Калифорнии. Их примеру следовали и португальцы. Очистив район вокруг Рио–Жанейро, они быстро смешались с прежними хозяевами этой земли. Разумеется, такая простота нравов происходит из некоего расового притяжения между победителями и побежденными.

В жилах искателей приключений с испанского полуострова, которые большей частью принадлежали к андалузцам [428], преобладала семитская кровь, а желтые элементы, обусловленные иберийскими и кельтскими корнями, придавали им малайские черты.

Белые принципы намного уступали меланийской сущности. То есть имело место настоящее родство между победителями и побежденными, что способствовало быстрому их смешению.

Что касается французов, дело обстояло примерно так же. В Канаде наши предки–переселенцы часто вступали в браки с аборигенами и, в отличие от англосаксонских колонизаторов, они легко перенимали образ жизни сородичей своих жен. Смешение было настолько интенсивным, что сегодня трудно встретить старую канадскую семью, не затронутую хотя бы далекой связью с индейской расой. Однако те же самые французы, такие терпимые на Севере, даже не допускали и мысли о союзе с неграми на Юге, считая это позором, а мулатов считали выродками. Причину такой непоследовательности нетрудно объяснить. Большинство семей, которые приехали первыми в Канаду и на Антильские острова, — выходцы из Бретани или Нормандии. Что касается их галльского происхождения, существовало родство с желтыми малайскими племенами Канады, тогда как их природа отторгала союз с черной расой.

Было бы несправедливо считать, что гражданин Мексиканской Республики или скороспелый генерал, какие на каждом шагу попадаются в Аргентинской Конфедерации, находятся на одном уровне с людоедом Ботоендо, но нельзя также не отрицать, что не существует четкого расстояния, разделяющего их, и что во многих отношениях проявляется их сходство. Все эти индейцы, живущие в лесах, наполовину белые, наполовину аборигены, от президента государства до последнего бродяги, прекрасно понимают друг друга и могут жить бок о бок. Правительство Южной Америки, конечно, нельзя сравнить с гаитянской империей, однако приходится признать, что эти люди, которые еще недавно бурно приветствовали так называемое освобождение своих народов и ожидали прекрасных плодов этого события, сегодня правят массой метисов с крайней суровостью. Зато они преклоняются перед англосаксами, о которых мы поведем речь ниже.

Англосаксы британского происхождения представляют собой расу, наиболее далекую от аборигенов и африканских негров. Конечно, и у них можно найти финские следы, но они нейтрализованы германской природой. Поэтому по отношению к чистым или метисным представителям обеих крупных низших разновидностей семейства они являются непримиримыми антагонистами. Что до остальных независимых стран Америки, они представляют собой сильные государства в сравнении с агонизирующими соседями. Последние, в силу отсутствия компактной этнической организации и хоть какого‑то опыта цивилизации или энергичного правления, погрузились в полную анархию, в которой соединились все пороки малайской Америки и романизированной Европы.

Таким образом, англосаксы Соединенных Штатов не стали живительным элементом нового континента. По отношению к другим народам они оказались в положении такого же обременительного превосходства, в каком находились когда‑то все ветви арийского семейства — индусы, кшатрии–китайцы, иранцы, сарматы, скандинавы, германцы — среди массы метисов. Интересно наблюдать их отношение к остальным представителям человечества. Англосаксы ведут себя как господа перед низшими народами и даже теми, которые чужие для них, так что на их примере можно изучить результаты контакта сильной и слабой рас, тем более что удаленность во времени и отсутствие точных исторических сведений не дают возможности проследить этот процесс в прошлом.