Опыт о неравенстве человеческих рас

Поэтому обычно преувеличивают значимость событий, которые обусловили славу Джорджа Вашингтона. Конечно, эти события имели большое значение для судеб англосаксов, переселившихся в Америку, это была блестящая и плодотворная эпоха, но неправильно было бы видеть в них рождение нации. Независимость явилась неизбежным результатом уже существовавших принципов, но звездный час Соединенных Штатов Америки еще не наступил.

Этот республиканский народ обладает двумя особенностями, которые коренным образом отличаются от естественных тенденций всех демократических обществ, вышедших из чрезмерного смешения. Во–первых, это приверженность к традиции, или, если воспользоваться юридическим термином, к прецеденту. В Америке происходит постоянное изменение институтов, вместе с тем у выходцев англосаксов наблюдается явно выраженное отрицание быстрых и радикальных перемен. У них сохранились многие законы, принесенные из метрополии в колониальные времена. Среда современных веяний некоторые из них источают запах обветшалости, напоминающий феодальную эпоху. Во–вторых, те же самые американцы больше, чем они в этом признаются, озабочены социальной градацией: все они стремятся к обладанию. Звание гражданина не более популярно у них, чем рыцарский титул «эсквайр».

Эти черты у демократов Нового Света указывают на желание повысить свой статус, что в корне отличается от принципа революционеров древности. Последние, напротив, стремились опуститься как можно ниже, чтобы разрушить благородную этническую основу.

То есть англосаксы Америки являются совсем не тем, что обычно понимают под словом «демократы». Скорее всего, это штаб без войска. Это люди, предназначенные для владычества, которые не могут реализовать свое предназначение, угнетая людей, равных им, но которые охотно делают это в отношении тех, кто стоит ниже их. В этом смысле они находятся в ситуации, аналогичной той, в которой были германские народы незадолго до V в. Одним словом, речь идет о людях, которые стремятся к власти, к высокому положению и которые обладают средствами для их достижения. Вопрос в наличии благоприятных для этого условий. Как бы то ни было, в глазах мексиканца охотник из Кентукки представляет собой опасность. Он есть последнее выражение образа германца; это — франк или лангобард нашего времени. И мексиканец имеет основание считать его варваром.

При этом, независимо от взгляда запуганных народов, варварство дальше продвинулось в прагматичной цивилизации, нежели они. И такое положение дел не беспрецедентно. Когда армии семитского Рима завоевали царства Нижней Азии, римляне и эллины черпали свою культуру и свой образ жизни в тех же истоках. Селевкиды и Птолемеи считали себя намного утонченнее и благороднее, потому что они больше времени провели в состоянии разложения и упадка и в большей степени обладали вкусом к прекрасному. А победа досталась римлянам — более прагматичным и позитивным, хотя отличавшимся меньшим блеском, чем их противники. Они оказались правы, и история подтвердила это.

Американских англосаксов ждет такое же будущее. Либо благодаря силе, либо за счет социального влияния североамериканцы должны распространить свой образ жизни на весь новый континент. Но кто или что может их остановить? Разве что их собственная раздробленность, если она проявится слишком рано. Кроме этой опасности, им нечего бояться.

Рассуждая о влиянии Соединенных Штатов на остальные общества Нового Света, мы вели речь только о расе, основавшей американскую нацию, и полагали, что сегодня эта раса сохранила свои этнические достоинства. Однако это совсем не так. Напротив, американский союз с начала нынешнего века, особенно в последние годы, принял на свою территорию огромную массу самых разнородных элементов. Это новый фактор, который может в какой‑то мере изменить высказанные выше выводы.

Разумеется, значительный приток новых принципов, которые несут с собой эмигранты, не способен привести к ослаблению союза по отношению к другим американским обществам. Последние, состоящие из аборигенов и негров, стоят намного ниже, а переселенцы из Европы, несмотря на вырождение, все‑таки превосходят мексиканцев или бразильцев. Поэтому я не сомневаюсь в моральном превосходстве Северных Штатов Америки над остальными политическими организмами этого континента, хотя, что касается сравнения республики Джорджа Вашингтона с Европой, дело обстоит совсем по–другому.

Англосаксонское население, т. е. первые английские колонисты, больше не составляет большинство, и, несмотря на то, что каждый год на американскую землю прибывают сотни тысяч ирландцев и немцев, нацию ждет угасание. Впрочем, она уже значительно ослаблена процессом смешения. Еще какое‑то время она сохранит видимость прогресса, затем эта видимость исчезнет, и империя окажется в руках смешанной группы, в которой англосаксонский элемент будет играть подчиненную роль. Уже сейчас первооткрыватели уходят с побережья на запад, где ситуация более благоприятна для их активности и духа авантюризма.