Опыт путешествий

Плавательный бассейн в подвальном этаже выглядел до того безысходно-мрачным, что я ожидал увидеть в нем надувного менеджера инвестиционного фонда, плавающего лицом вниз. Смотришь на эти здания и другие импортированные гнущиеся сооружения из стекла и стали, с их заезженным дизайном, который они несут, как вторые жены носят обручальные кольца, и становится непонятно, что эти новые нью-йоркцы думают о себе. Кто будет жить в этих домах? Кто они эти новые закомплексованные нестильные богачи?

«Стиль жизни — это способ самоопределения. Художественное исполнение жизни. Стиль жизни пришел на смену национальной и классовой принадлежности». Это сказал не я. Это заявил Йен Шрегер, будда дискотек и конфуций непристойных вечеринок. Только задумайтесь о его словах: наследственность, личные достижения, география и история — в прошлом. Имеет значение только количество ваших «тредов», меню вашего айпода и то, за какой столик вас посадят. Шрегер послал мне им же самим изданную глянцевую книжку своих афоризмов в коробке из плексигласа в комплекте с двумя DVD. Книжка была отправлена мне домой. В Челси, в Лондон. Этот том беременного каталога был брошюрой — хотя «брошюра» кажется столь значимым словом — о доме номер 40 на Бонд-стрит, который еще только будет строиться. Цена — не ниже $3,35 млн за двухкомнатную квартиру площадью 1179 кв. метров.

«Вот что я сделал со своими ночными клубами и отелями и собираюсь сделать с жилыми зданиями». Только представьте себе: приходите вы домой, а у двери педерастичный кубинец-вышибала с блокнотом, в ванной заперлись три обесцвеченные силиконовые цыпочки из трастового фонда, которые стрекочут все разом, а вдобавок к этому в вашей спальне спит семья из Айдахо, приехавшая в Нью-Йорк на мюзикл «Продюсеры».

На фасаде нового здания Шрегера будет декоративная закорючка из алюминия, почему-то называемая «скульптурными воротами». Архитекторам так нравятся закорючки, что они их лепят всюду — на полы и стены, гравируют на стеклах и печатают на обложках своих брошюр. Они хвалятся, что таким образом экстраполируют образ граффити с нью-йоркских улиц. Иными словами, после того как дома они разгонят детей, рисовавших на стенах граффити, они предлагают вам граффити от дизайнера. И кажется, что никто не замечает иронии происходящего или того, что на самом деле написано на стене. Революция дизайна нового Нью-Йорка не предназначена для жителей Нью-Йорка, дома строятся для нью-ньюйоркцев, а у последних совершенно другие, более деревенские и более провинциальные комплексы и тайные желания.

Брошюра, созданная для домовладельца Андре Балаца, Мерсер-стрит, 40, рассылается в коробке в комплекте с книжкой в жестком переплете. Книжка представляет собой детскую сказку про Жака и Джилл, парочку крысоподобных суматошных собак, сбегающих от своих стильных, богатых, но скучных хозяев и поселяющихся в новой квартире. И если этого будет недостаточно, чтобы вас вырвало чеком в цветах марки Burberry, к книжке прилагается колокольчик. Ну и кто выложит миллионы за квартиру из-за чокнутой детской сказки с колокольчиком? Первое, что поражает при взгляде на рекламные материалы, создающиеся для нового Нью-Йорка, — огромные бесполезные траты, позорное расточительство, весь этот бред сивой кобылы. Поток улыбчивой идиотической литературы эпохи бума недвижимости сопровождает вас повсюду, царит на страницах газет и журналов, забивает почтовый ящик и вещает оргазмически веселым тоном. Наиболее вездесущее словечко — «уникальный». Все — «уникально» и, как правило, выстроено с «роскошной», «бессовестной», «вневременной» и — мое любимое — «неповторимой» уникальностью.

Отдел продаж квартир на Мерсер-стрит, 40 находится в апартаментах гостиницы «Мерсер». Входит агент с профессиональной ненатуральной улыбкой. Выглядит она не так, как я ожидал; не как одна из тех невротически бодреньких разведенок с голосом циркулярной пилы, у которой недвижимость — заменитель любви. Эта дама-риэлтор из новеллы Реймонда Чандлера[104]. Она как страховой агент смотрит на меня единственным долгим и проницательным взглядом и, кажется, мгновенно просчитывает мои доходы и положение в обществе, так что я начинаю себя чувствовать недостаточно богатым. Нет — вообще бедняком. А потом начинается то, что мы в Старом Свете называем «французским флиртом». Вроде бы обычный флирт, но наглядно показывающий, чего вы не получите. Злой флирт. Она блестит зубками, облизывает губы, берет блокнот, демонстрируя кусочек декольте, и мы идем смотреть дом.