Опытъ закона о народонаселеніи

Бѣдствія низшихъ классовъ населенія и привычка винить въ этихъ бѣдствіяхъ правительство представляются мнѣ истинною опорою деспотизма. Эти бѣдствія и эта привычка создаютъ основаніе для злоупотребленія властью, практикуемаго якобы съ цѣлью сдерживать недовольныхъ. Вотъ почему свободному правительству нерѣдко грозитъ погибель отъ терпимости тѣхъ, кто обязанъ его поддерживать; вотъ истинная причина безплодности самыхъ великодушныхъ усилій и гибели во время революцій возникавшей свободы. Пока всякій недовольный, обладающій талантами человѣкъ будетъ имѣть возможность волновать народъ, внушая ему, что нужно винить правительство въ своихъ бѣдствіяхъ, до тѣхъ поръ всегда будутъ отыскиваться новые способы и поводы для возбужденія неудовольствія. Свергнувъ правительство, народъ, оставаясь подъ гнетомъ прежней нищеты, обращаетъ свою ненависть на тѣхъ, кто занялъ мѣсто прежнихъ правителей. Не успѣетъ онъ погубить эти новыя жертвы, какъ уже требуетъ другихъ и нельзя предвидѣть конца мятежамъ, вызываемымъ все тою-же дѣятельною причиною. Не удивительно, поэтому, что большая часть благонамѣренныхъ людей обращается къ неограниченной власти. Они убѣдились, что правительство, придерживающееся благоразумныхъ границъ, неспособно обуздать революціонныя страсти; ихъ утомили безконечныя перемѣны; они утратили вѣру въ собственныя силы и ищутъ покровителя, способнаго оградить ихъ отъ неистовствъ анархіи.

Мятежная толпа есть слѣдствіе излишка населенія. Она возбуждается испытываемыми страданіями, не зная того, что сама является виновницею этихъ страданій. Эта безумная мятежная толпа есть злѣйшій врагъ свободы; она продолжаетъ поддерживаетъ тиранію. Иногда она яростно сокрушаетъ тиранию, — но для того лишь, чтобы тот часъ-же возстановить ее въ иной формѣ. Англія, быть можетъ, не замедлитъ представить примѣръ вліянія мятежа на возникновеніе тираніи. Какъ сторонникъ свободы и противникъ многочисленныхъ постоянныхъ армій, я долженъ съ глубокимъ прискорбіемъ сознаться, что лишь благодаря этой силѣ во время послѣднихъ неурожаевъ (1800 и 1801 г.) народъ, поощряемый невѣжествомъ и безразсудствомъ высшихъ классовъ, не покусился на самыя пагубныя насилія, которыя могли повергнуть страну во всѣ ужасы голода. Если такія бѣдствія повторятся (а настоящее положеніе страны даетъ возможность это предвидѣть), то намъ предстоитъ мрачная будущность. Англійская конституція пойдетъ быстрыми шагами къ той медленной смерти, которую предсказалъ ей Юмъ, если только какое нибудь народное возмущеніе не остановить ее; но это будетъ печальное средство, способное лишь усилить нашъ ужасъ. Когда политическія неудовольствія присоединяются къ воплямъ, вызываемымъ голодомъ, когда революціи производятся народомъ изъ-за нужды и недостатка пропитанія, то слѣдуетъ ожидать постоянныхъ кровопролитій и всевозможныхъ насилій, которыя могутъ быть остановлены лишь безусловнымъ деспотизмомъ.

Трудно допустить, что-бы естественные защитники англійской свободы подчинились обнаружившимся въ послѣднее время постепеннымъ захватамъ власти, если-бы они не надѣялись избѣжать этимъ путемъ еще большихъ бѣдствій. Какъ-бы сильно ни было вліяне подкуповъ, изъ уваженія къ народнымъ представителямъ въ парламентѣ, я не могу допустить, что-бы они отказались отъ правъ, обусловливающихъ ихъ свободу, если-бы не находились подъ вліяніемъ непритворнаго страха, что со стороны народа угрожаетъ большая опасность, чѣмъ со стороны властей. Они перешли на сторону правительства, вѣроятно, подъ условіемъ, что-бы оно охраняло ихъ отъ черни; если-бы опасности не существовало въ дѣйствительности, или въ ихъ воображеніи, они никогда-бы не рѣшились-бы на такую печальную сдѣлку. Нельзя отрицать того, что подобныя опасенія искуственно преувеличивались и превысили предѣлы возможнаго; тѣмъ не менѣе я считаю несомнѣннымъ, что постоянные походы противъ несправедливыхъ общественныхъ учрежденій и лживые доводы въ защиту равенства, распространяемые среди низшихъ классовъ народа, вызывали справедливыя опасенія и заставляли предполагать, что если-бы народу въ этомъ вопросѣ былъ предоставленъ свободный голосъ, то это былъ-бы голосъ заблужденія и даже безумія.

Если-бы британская конституція окончательно выродилась въ деспотизмъ, какъ это ей пророчили, отвѣтственность за это, по моему мнѣнію, пала-бы на народныхъ представителей въ гораздо большей степени, чѣмъ на министровъ. Тѣмъ не менѣе, желая быть справедливымъ къ этимъ представителямъ, я готовъ признать, что оставленіе нѣкоторыми изъ нихъ поста защитниковъ британской свободы, было слѣдствіемъ скорѣе страха, чѣмъ подкупа и что основаніемъ для этого страха служило невѣжество народа, могущество, которое ему приписывали, и ожиданіе ужасающихъ смутъ въ томъ случаѣ, если-бы, при подобномъ состояніи умовъ, народъ захватилъ власть посредствомъ возстанія.