Опыт

Когда политика графа Аранды привела к тому, что набожные цивилизаторы покинули Парагвай, результат превзошел самые худшие ожидания. Гуарани, оставленные духовными наставниками, отказали в доверии светским правителям, присланным из Испании, и нисколько не уважали новые институты. Их снова обуял вкус к дикой жизни, и сегодня, за исключением тридцати семи небольших селений, которые еще сохранились на берегах Параны в Парагвае и Уругвае и где осталось смешанное население, все остальные племена возвратились в джунгли и стали жить там в таком же диком состоянии, в каком пребывают на западе племена той же группы — гуарани и сирионы. Я не скажу, что беглецы вернулись ко всем своим прежним обычаям, во всей их чистоте, но тем не менее они снова опустились в лоно дикости: дело в том, что ни одной человеческой расе не дано ни отказаться от своих инстинктов, ни забыть ту тропу, на которую их привел Господь. Можно сказать, что если бы иезуиты продолжали держать свои миссии в Парагвае, их усилия со временем дали бы лучшие результаты. Я это допускаю, однако при одном условии, что в страну пришли бы европейские поселенцы, установили здесь диктатуру, смешались с аборигенами, сначала разбавили их кровь, затем полностью изменили ее; в этом случае в этих местах появилось бы государство, пусть под туземным именем, пусть гордившееся своим происхождением от автохтонных предков, но по сути своей такое же европейское, как институты, управляющие им.

Вот что я хотел сказать об отношениях между институтами и расами.

Примечания к главе

1) Граф Сен-Приест в одной из своих статей справедливо заметил, что партия, сокрушенная кардиналом Ришелье, не имела ничего общего ни с феодалами, ни с известными аристократическими семействами. Монморанси, Сен-Мар и Марийак хотели потрясти государство только ради своих корыстных интересов. Великого кардинала напрасно обвиняют в истреблении французской знати.

2) До эмансипации колония Сан-Доминго была одним из немногих мест на земле, где богатство и утонченность нравов вызывали всеобщее восхищение. То, что сделало Гавану торговым центром, разрушило Сан-Доминго, т. к. освобожденные рабы навели там порядок.

ГЛАВА VI. Состояния прогресса или стагнации народов не зависят от географического места, где они живут

Нельзя не признать роль климата, почвы и топографических особенностей и их влияние на развитие народов; я уже затрагивал этот вопрос и сейчас хочу рассмотреть его подробнее.

Обычно считается, что если нация образовалась под солнцем не слишком жарким, чтобы сжечь кожу и сделать людей нервными, и не слишком холодным, чтобы сделать почву бесплодной, если она сформировалась на берегу большой реки, служащей удобным путем сообщения, на равнине или в долине с плодородной почвой, у подножия гор, скрывающих в себе огромные минеральные богатства, то эта нация, благословенная природой, быстро выйдет из состояния варварства и придет к цивилизации. С другой стороны, если исходить из этого аргумента, придется признать, что племена, сжигаемые солнцем или удручаемые вечными снегами и льдами, живущие на бесплодных скалах, имеют больше шансов остаться в варварстве. Тогда получается, что человечество идет к совершенству только благодаря материальной природе и что все его достоинства существуют как бы вне его. Каким бы привлекательным не казалось на первый взгляд это мнение, оно абсолютно противоречит многочисленным фактам и примерам.

Конечно же, никакую страну нельзя считать более плодородной, ни один климат более благоприятным, чем просторы Америки. Здесь много больших рек, заливов, бухт, гаваней — глубоких, живописных, вместительных; ценные металлы залегают почти на самой поверхности земли; растительность дает самые разнообразные средства к существованию, а фауна изобилует съедобными птицами и животными. Однако большая часть этих обласканных богом мест много веков служит средой обитания народам, которым даже не приходит в голову использовать хоть малую толику этих богатств.