Опыты научные, политические и философские (Том 2)

На этом я и покончу; если же воспоследует еще какой-нибудь ответ, то пусть он так и останется без возражений. Надо же, чтобы спор был наконец когда-нибудь закончен, или самое дело будет от этого проигрывать Я могу лишь пожелать одного- пусть лучше читатель сам вдастся в истолкование моих взглядов, чем принимать на веру, без надлежащей проверки, всякие представляемые ему разъяснения их".

Postscriptum. Из заметки, приложенной м-ром Нетльшипом к новому изданию статей проф. Грина, видно, что после появления предыдущих страниц в печати проф. Грин писал издателю "Contemporary Review": "Я по совести не могу ничего взять назад из того, что мною было написано ранее; но в моей статье есть некоторые выражения, о которых я очень сожалею, так как они могут подать повод к обвинению меня в недостатке личного уважения к м-ру Спенсеру По основаниям, в достаточной степени выясненным в моем ответе м-ру Ходжсону, я не могу признать себя виновным в превратном изложении того, что говорит м-р Спенсер; но, перечитав впоследствии хладнокровно мою первую статью, я нашел, что позволил себе, в пылу полемики, употребить в ней некоторые выражения, не совсем уместные, - особенно со стороны неизвестного писателя (хотя бы даже и "профессора"), нападающего на маститого философа. Делаю это признание исключительно ради собственного удовлетворения, а никак не под впечатлением того, чтобы это могло как-нибудь касаться м-ра Спенсера".

Возможно что кое-кто из единомышленников проф. Грина и спросит, каким образом - после того, как он заявил, что по совести не может ничего взять назад и что не повинен в превратном изложении моих взглядов, - я могу называть его критику беззастенчивой. Отвечу, со своей стороны, что критик, который упорствует в повторении, того что по самому виду своему является непорядочным, и затем утверждает, что по совести не может поступить иначе, еще не доказывает этим своей порядочности а скорее на оборот. Кто в своей цитате обдуманно пропускает слово "частичный" и трактует затем как полное то, что заведомо является неполным; кто, имея дело с рассуждением, обнимающим три главы, считается только с первой из них; кто продолжает упорствовать в своих мнениях, после того как ему указано на последовательные искажения, допущенные им в своем изложении; - тот, если не заведомо бесчестен, то, во всяком случае, лишен способности отличать при споре правильное от неправильного. Единственное еще одно возможное предположение приходит мне в голову: не являются ли подобные приемы естественным следствием той философии, которой придерживается мой критик? Конечно, если бытие и небытие - одно и то же, то точная передача и извращение также, пожалуй, одно и то же.

Прибавлю, что есть любопытное сродство между идеями, лежащими в основе вышеприведенного письма, и теми чувствами, которые высказываются в нем. Так, проф. Грин говорит, что приносит извинение в неуместности своих слов исключительно ради "собственного удовлетворения". Его совесть не успокаивается изъявлением сожаления, что его неуместные слова были многими прочитаны, не выражает он своего сожаления и мне, против которого эти слова были направлены; он изъявляет свое сожаление издателю "Contemporary Review"! Значит, по его мнению, обида, нанесенная публично известному А, может быть вполне смыта извинением, принесенным частным образом перед В! Это скорее гегелианский образ мышления; или, вернее, тут гегелианский образ чувствования совпадает с гегелианским же образом мышления.

Конец второго тома Опытов