Опыты по эстетике классических эпох. [Статьи и эссе]

Сохранившиеся экземпляры античных романов относят ко II веку нашей эры, но они дают представление об истории возникновения нового жанра. Впрочем, главное для нас - это соприкосновение с жизнью людей эллинистической эпохи, чему вовсе не мешает условность образов, ситуаций и приемов, поскольку в них отчетливо проступает поэтика античного романа, можно сказать, поэтическая атмосфера и культурная среда автора и его персонажей, помимо приключений, каковые, составляя основной интерес для читателей и тогда, и теперь, не отличаются новизной, а скорее наивны и примитивны, как в современном кинематографе Запада и Востока.  

В романе Ахилла Татия «Левкиппа и Клитофонт» повествование начинается от лица автора, который образован, щеголяет познаниями, иронизирует над идеальными героями и расхожими сюжетными ходами романов, а затем рассказ ведется от лица героя, который сам вольно или невольно развенчивает себя, что говорит о том, что античный роман прошел уже большой путь развития, предваряя по сути развитие новоевропейского романа вплоть до XIX - XX веков. Посудите сами.

«Я оказался в Сидоне, спасшись от сильного ненастья, и поспешил принести благодарственную жертву богине, которую жители города называют Астартой. Затем я отправился бродить по городу, рассматривал жертвенные приношения и остановился перед картиной, изображающей море и землю. Я узнал Финикийское море, Сидонскую землю и Европу. На лугу кружился хоровод девушек. В морских волнах несся бык, на спине у него сидела прекрасная девушка, они плыли по направлению к Криту».

В роще среди жертвенных приношений висит картина. Описание картины создает ощущение реальности, в которой смыкаются действительность и миф.

«Цветы в несметном множестве покрывали луг, деревья и кусты росли в столь близком соседстве, что касались друг друга листьями, сплетались ветвями кроны, образуя над цветами непроницаемую крышу».

«На краю луга, у самого моря стояли девушки. Одновременно восторг и ужас являли собой они. Венки обрамляли чело каждой, волосы разметались по плечам. Хитон, подтянутый поясом до колен, открывал ноги, не обутые в сандалии. Бледные, искаженные лица, устремленные к морю глаза, чуть приоткрытые уста, казалось, готовые  испустить вопль ужаса, руки, простертые к быку».

«Несся среди морской пучины бык, - согнув ноги, он оседлал вздыбленный вал. На спине его сидела девушка, ноги ее свешивались с правой стороны. Бык послушно следовал за рукой, которая направляла его. Хитон закрывал грудь девушки, а нижняя часть ее тела была скрыта складками плаща. Тело ее просвечивало сквозь белый хитон и пурпурный плащ».

Изумительная живопись, что воспроизвел спустя тысячу с половиной лет Сандро Боттичелли столь неожиданно и удивительно, с полным погружением в миф, что было самою жизнью для автора и его персонажей в романе «Левкиппа и Клитофонт».

У этой картины в роще и встречает автор своего героя, который поведает о своей любви к Левкиппе и превратностях судьбы, какие он претерпел, в частности, из-за вероломности своей возлюбленной, с бегством с нею из дома, с кораблекрушением, с пленением и т.п., со всеми перипетиями сюжета, какие вновь всплывут в новеллах и драмах эпохи Возрождения.

Роман Лонга «Дафнис и Хлоя» имеет Введение, в котором автор тоже говорит о картине... «На Лесбосе охотясь, в роще, нимфам посвященной, зрелище чудесное я увидел, прекраснее всего, что когда-либо видел, картину живописную, повесть о любви». Содержание картины так восхитило, что он решил вступить в соревнование с художником и написать повесть, «в дар Эроту, нимфам и Пану, а всем людям на радость...».

Это ритмическая проза; она возникает при переходе поэта от стихов к прозе, возможно, даже первоначально была набросана поэма, а поскольку наступила пора прозы для поэта или эпохи в целом, поэма и была обработана как повесть. Так или иначе это более ранняя форма романа, чем у Ахилла Татия, поэтому более насыщенная поэзией, чем собственно приключениями.

«Город на Лесбосе есть - Митилена, большой и красивый. Прорезан каналами он, - в них тихо вливается море, - и мостами украшен из белого гладкого камня. Можно подумать, что видишь не город, а остров.

От города этого, стадиях так в двухстах, находилось поместье одного богача; чудесное было именье: зверь в горах, хлеба на полях, лоза на холмах, стада на лугах, и море, на берег набегая, плескалось на мягком песке».

Два мира - город и поместье, где протекает жизнь пастухов и земледельцев, где козопас Ламон и пастух Дриас нашли с разницей в два года подкидышей - мальчика и девочку с дорогими украшеньями, которых вскормили коза и овца. Мальчика усыновили, девочку удочерили, и выросли подкидыши из города в поместье, на природе, не тронутые цивилизацией. Их звали Дафнис и Хлоя. «Оба эти ребенка выросли быстро, и красотой заблистали они много ярче, чем дети простых поселян».