Опыты сознания

Теперь всеобщее должно получить от добродетели свою подлинную действительность путем снятия индивидуальности, принципа извращения; цель добродетели в том, чтобы этим путем вывернуть обратно извращенный ход вещей и восстановить его истинную сущность. Эта истинная сущность заключена в общем ходе вещей сначала лишь как его «в себе», она еще не действительна; и добродетель поэтому только верит в нее. Добродетель старается поднять эту веру до созерцания, не вкушая, однако, плодов своего труда и жертвы. Ибо поскольку она есть индивидуальность, она есть ведение борьбы с общим ходом вещей; цель же ее и истинная сущность – это победа, одержанная над действительностью общего хода вещей; вызванное этим существование добра есть тем самым прекращение ее действования или сознания индивидуальности. – Как бы ни велась сама эта борьба, что бы в ней ни испытала добродетель, будет ли – благодаря жертве, которую она принимает на себя, – общий ход вещей побежден и победит ли добродетель – это должна решить природа того живого оружия, которое пускают в ход участники борьбы. Ибо это оружие есть не что иное, как сущность самих борющихся, которая лишь для них обоих проявляется взаимно. Каково их оружие – это явствовало, следовательно, уже из того, что в этой борьбе наличествует в себе.

Для добродетельного сознания всеобщее подлинно в вере или в себе; оно – не действительная еще, а абстрактная всеобщность; самому этому сознанию оно присуще как цель, общему ходу вещей – как внутреннее. В этом именно определении всеобщее проявляется для общего хода вещей как то, что присуще также добродетели, ибо это определение хочет лишь осуществить добро и само еще не выдает его за действительность. Эту определенность можно рассматривать и в том смысле, что добро, вступая в борьбу с общим ходом вещей, тем самым проявляется как то, что есть для некоторого «иного», как нечто, что не есть в самом себе и для себя самого, ибо иначе оно не хотело бы сообщить себе свою истину лишь путем подавления своей противоположности. Добро есть еще только для некоторого «иного», значит то же самое, что обнаружилось прежде при противоположном рассмотрении его, а именно: оно есть лишь абстракция, обладающая реальностью только в отношении, а не в себе и для себя.

Таким образом, добро или всеобщее, как оно здесь выступает, есть то, что называется дарованиями, способностями, силами. Оно есть некоторый модус бытия духовного, где оно представляется как некоторое всеобщее, которое для своего оживотворения и движения нуждается в принципе индивидуальности и в этой последней имеет свою действительность. Этот принцип, поскольку он присущ сознанию добродетели, находит этому всеобщему хорошее применение, поскольку же он присущ ходу вещей, он злоупотребляет всеобщим — оно есть пассивное орудие, управляемое рукою свободной индивидуальности, безразличное к тому употреблению, которое она делает из него, и поддающееся злоупотреблению даже для порождения действительности, которая есть его разрушение; безжизненная, лишенная собственной самостоятельности материя, которой можно придать ту или иную форму, даже ведущую к ее гибели.