Оракул

Долго спать исследователям поневоле, впрочем, не пришлось. Во-первых, сон на каменных плитах не слишком большое удовольствие, чтобы предаваться ему сколько-нибудь долго, а во-вторых, нетерпеливые аборигены подхватились на ноги ни свет, ни заря. Им, видите ли, кто-то сказал, что оракул начнет свои пророчества с первыми лучами солнца. Робкие протесты жреца Вадимира по поводу того, что речь вообще-то шла не о восходе, а о закате, не произвела ровным счетом никакого впечатления на собравшихся в храме Йо воинственно настроенных людей. Особенно усердствовал Садок, уверенный если не в благосклонности Йо, то, во всяком случае, в преданности своей многочисленной дружины. Главная сложность для жреца Вадимира и двух его подручных заключалась в том, что они понятия не имели, когда оракул надумает заговорить. Не исключалось, что это порождение инопланетного разума вообще решит отмолчаться. На этот случай Ярослав настоятельно рекомендовал Аполлону пророчествовать самому, ибо становилось совершенно очевидным, что отсутствие божественного решения может вредно отразиться на здоровье жрецов-ведунов. Ропот нарастал. Кравчинский чутко уловил настроение народа и торжественно воздел к потолку руки, призывая отозваться если не бога, то хотя бы его оракула. Зал, что называется, замер в ожидании. Пауза затягивалась. Лицо стоящего на возвышении Кравчинского стало покрываться мелкими капельками пота. Верные сподвижники ведуна Вадимира тоже имели весьма бледный вид. И только тогда, когда воистину мхатовская по своей протяженности пауза готова была уже взорваться ревом разъяренной толпы, вдруг зазвучал прямо-таки божественный голос. Более того, появился и лик, который Кузнецов с Кравчинским уже имели возможность наблюдать в лаборатории чернокнижника Глинского. Словом, выступление оракула, этого бога из машины, было более чем впечатляющим.

— Йо сам решит, кто из его сыновей достоин быть гайосаром. Суд бога выше желания женщины.

После такого недвусмысленного заявления оракула все вопросы должны были быть сняты. Во всяком случае, так считал Аполлон Кравчинский, а потому и не собирался комментировать, а уж тем более отменять принятое на самом верху решение. Однако собравшаяся в храме публика пребывала в недоумении. Видимо, от оракула ждали другого ответа. Во всяком случае, Садок смотрел на жреца Вадимира так, словно тот его предал. Тем не менее спорить с богом никто не решился. Вожди и их верные дружинники потянулись из храма, недобро поглядывая друг на друга, и вскоре в храме не осталось никого, кроме отважных исследователей. Которые, впрочем, в эту минуту испытывали сильное беспокойство, не очень уверенные, что все для них сойдет гладко.

— По-моему, мы тоже должны принять участие в божьем суде, — сделал робкое предположение Рябушкин.

— Безусловно, — подтвердил знаток древних культов Аполлон Кравчинский. — Божий суд должен протекать под присмотром жрецов.

Выходить из храма на белый свет никому не хотелось. Все-таки здесь они пребывали в относительной безопасности, и теплилась надежда, что в критической ситуации оракул придет к ним на помощь. А за стенами кипела чужая жизнь, пугающая своей непредсказуемостью. Ярослав на всякий случай проверил висевший у пояса меч и амуницию. Меч находился в хорошем состоянии и был достаточно тяжел. Что же касается защитного снаряжения, то оно состояло из металлических блях, нашитых на бычью кожу. Детектив усомнился, что подобный, с позволения сказать, доспех способен выдержать рубящий удар.

— А ты в драку не ввязывайся, умник, — предостерег его жрец Вадимир. — И вообще, ваши с Ходулиным места — среди зрителей, и не надо путаться под ногами у признанных бойцов.