Оракул

Сетис кивнул. Он догадался, что она скучает по дому, но, в конце концов, она ведь живет на Острове, а кто может пожелать большего?! Он хотел взять ее под руку, но передумал и вместо этого сказал:

— Вот, госпожа, пришли.

Позади рыночной площади возвышался темный каменный фасад. Здесь располагались казармы стражников, здесь же генерал Аргелин устроил свой штаб. Внутри Сетис никогда не был, да и не хотел очутиться.

Девушке тоже стало не по себе. Она остановилась и глядя на мрачное здание, вдруг схватила Сетиса за руку.

— Как мне быть?! Что, если они меня и слушать не станут?

Сетис удивленно взглянул на нее, пожал плечами.

— Действуй, как твоя подруга, — решительно. Они обязаны выслушать. Все-таки ты одна...

— ... из Девятерых. Да. — Она умолкла на миг, потом заговорила торопливо: — Мне нужна твоя помощь! Ты лучше меня разбираешься в людях.

Тут в голову ему пришла неожиданная мысль, и он усмехнулся, сдерживая волнение.

— Если я помогу, ты посодействуешь моему продвижению?

— Какому продвижению?

— Я всего лишь четвертый помощник архивариуса. Жалованье ничтожное. Будь я третьим... или вторым... я бы получал больше.

— А, понятно... — она ничего не понимала. — Помогу, если сумею. То есть, да, конечно, помогу. Если ты поможешь мне вызволить музыканта. Так, чтобы не узнал генерал...

Они переглянулись. «Что же здесь творится?!» — подумал он. Чувство самосохранения во весь голос кричало: «Беги!», по спине ползли мурашки. Меньше всего на свете ему хотелось ссориться с генералом. Тем более из-за какого-то музыканта!

— Так, чтобы он не знал?! Мне казалось, он нужен для Храма...

— Это тайна, — прошептала она. И повторила то, что уже говорила несколько раньше: — Дело, угодное Богу!

Сетис поднял брови. Что ж, Бога он уважает. И она, очевидно, знает, о чем говорит. К тому же владение любой тайной придает могущества; возможность при нужде шантажировать одну из Девятерых будет очень кстати.

— Хорошо, — сказал он. — Согласен. Для начала напусти на себя высокомерный вид. Как у твоей подруги. Ничего не говори, пока не спросят; переговоры поведу я.

Мирани горестно покачала головой.

— Как ты не понимаешь! Я не умею быть высокомерной! У меня не получится! Терпеть не могу, когда на меня смотрят!

— Тогда притворись.

— Не умею!

Он нетерпеливо вздохнул.

— Решай, госпожа, тебе нужен музыкант нет? У меня своих дел по горло...

Она покраснела. Потом взяла себя в руки" глубоко вздохнула, потеребила золотую цепочку.

— Да, — сказала она наконец. — Да.

— Тогда иди за мной.

Он пошел было вперед, но вовремя опомнился и жестом велел ей идти первой.

— Прости. Постарайся глядеть на них свысока. Словно они пыль у тебя под ногами.

И услышал тихий вздох.

— Это нелегко, — прошептала она.

У дверей он остановил ее и вошел первым.

— Госпожа Мирани, — громко объявил он выступившему из тени стражнику. — С поручением от Бога.

Комната была большая, и голос его гулким эхом разнесся по самым дальним закоулкам. Стражник в ужасе отшатнулся, прижав ладонь ко рту.

Девушка вошла в комнату.

Маленькая и очень бледная, она, тем не менее, огляделась довольно спокойно и сказала тихо, но внушительно:

— Я хочу видеть одного из ваших заключенных. Где они содержатся?

Сетис отдал ей должное: вопрос был задан напрямик. Он уже минут пять придумывал, с какой стороны подойти к делу.

Офицер — не слишком высокого ранга, всего лишь сотник, но, по-видимому, должно было хватить и этого — почтительно поклонился.

— Нас не предупреждали о вашем посещении, госпожа.

Мирани улыбнулась, и Сетиса охватила паника. Он сказал ровным голосом:

— Это визит не официальный. Госпожа Мирани пришла ради давнего слуги своей семьи, которого задержали... видимо, по чьему-то недосмотру. Она желает знать, на каком основании он арестован и можно ли с ним поговорить. — Он понизил голос и отвел офицера в сторону: нет нужды, чтобы об их делах знала вся казарма. Иначе рано или поздно это дойдет до Аргелина.

Сотник был седовлас и, по-видимому, малый не промах.

— Как его зовут?

— Орфет, — тихо ответила Мирани. — Он музыкант.

На стене висел список заключенных. Офицер вгляделся в него — видно, читать он умел с грехом пополам, — но Сетис уже нашел нужное имя.

— Вот, — сказал он, ткнув в пергамент пальцем. — Камера номер пять.

— Пятая? — Сотник слегка побледнел. — Наверно, это ошибка. Здесь содержатся... — Он покосился на Мирани. — Простите, госпожа. Я приму меры. Заключенного доставят в Храм. Сегодня же...

Мирани нахмурилась.

— Простите, очень жаль, но он нужен мне немедленно. Я пришла, чтобы забрать его. Надеюсь, вы понимаете, что Храм и служение Богу превыше всего. Этот человек должен играть в Храме, и без него я не уйду!

Последняя фраза была явно лишней, и, несмотря на то, что голос девушки упал до едва различимого шепота, слова прозвучали на редкость ясно и четко. Сотник затравленно огляделся, будто в отчаянии ища, на кого бы свалить это хлопотное дело. Но тут вмешался Сетис:

— Это новая Носительница. На твоем месте я бы не заставлял ее ждать...