Оракулы перекрестков

– Спору нет, жалко вашего приятеля! – заявил он в конце. – Хороший человек, но, видно, решил, что эта его жизнь ни к черту, не удалась и все тут. Вот он и не стал тянуть. Не расстраивайтесь, сударь, он еще возьмет свое. Такие люди всегда нужны у подножья трона создателя!

Бенджамиль замолчал и уставился на невозмутимо ухмылявшегося оборванца. А Мучи как ни в чем не бывало сунул руку за пазуху, извлек оттуда бутылочку с мутноватой жидкостью и потряс ею над фонарем.

– Пьянство богу милей, чем молитвы ханжей, – пропел он, немилосердно фальшивя. – Не желаете хлебнуть, сударь? Не за упокой души, упаси господь… Так, для снятия стресса!

– Нет уж, увольте, – пробормотал Бен, даже мысль о спиртном вызывала отвращение.

Батон, похоже, совсем не обиделся.

– Вольному воля, – сказал он, отворачивая крышку и поднося бутылку к носу.

Лицо нищего сморщилось, верхняя губа брезгливо приподнялась.

– Хуже нет, когда в карманах две одинаковые бутылки! – пояснил он, заворачивая пробку.

Мучи спрятал первую бутылку, вытащил откуда-то вторую, почти точно такую же, понюхал, удовлетворенно хмыкнул и отхлебнул прямо из горлышка. Глаза его заблестели.

– Напрасно не пьете, сударь. – Мучи убрал вторую бутылку следом за первой. – Это, конечно, не «Белая лошадь», но на вкус и запах лучше, чем мое средство от вшей и разных насекомых.

– А что было в первой бутылке? – спросил Бен.

– Оно и было, средство от вшей и разных насекомых, – сказал Мучи. – И напрасно вы усмехаетесь, сударь, – добавил он, несмотря на то что Бен и не думал усмехаться. – Я варю этот состав уже больше десяти лет. Пользуюсь сам и продаю своим знакомым. Запах у него отвратный, зато выжигает паразитов не хуже напалма. А как варю, никто, кроме меня, не знает! Ведь я только с виду простачок, а на самом деле я человек с образованием! – Мучи приосанился. – Я закончил Высшую инженерную школу имени Конрада, когда-то я работал третьим помощником старшего инженера в концерне «Синтовуд». Даже сейчас я мог бы стать богатым человеком… если б захотел. На мой состав бешеный спрос во всей округе. Вот я и гуляю из серого в красный, из красного в зеленый. Жизнь беспокойная, но зато всегда есть чего пожрать и глоток самогонки имеется. Эй, сударь! Да вы меня совсем не слушаете!..

Бенджамиль вздрогнул. Он уже с полминуты, не отрываясь, смотрел на корпус поставленного торчком фонаря. На черной рубчато-овальной рукоятке красовалась желтая светящаяся надпись: «Корпоративная служба охраны правопорядка. Инв. № 222153DL».

– …Ну и не надо, всех сумасшедших бродяг разве переслушаешь, – сказал Мучи.

– Простите, Мучи, просто я немного не в себе, – пробормотал Бен. – Но мне уже лучше.

– Тогда можно идти. – Мучи, покряхтывая поднялся с бетонного пола.

– А куда? – спросил Бенджамиль, снизу вверх глядя на странного оборванца.

– Да куда тебе угодно, сударь! – Лицо батона расплылось в радостной улыбке. – Я эти каналы знаю, как свой карман, по ним много куда можно дойти.

– А к действующей станции трубы можно? – робко спросил Бен.

– Можно. – Мучи пожал плечами. – Только зачем? Вам туда сейчас лучше не соваться. Легавые враз зацапают. Вам бы лучше месячишко по помойкам отсидеться, пока все уляжется, пока ориентировку с вашего сигнала снимут.

– Месячишко?! – с ужасом переспросил Бен. – Я не могу месячишко по помойкам…

– Это вам только кажется, что не можете, – примирительно сказал Мучи. Он немного подумал: – Ну, есть еще один вариант. Могу отвести вас к Шестерне. Он живо вытащит ваше радио. Он это здорово умеет. Настоящий хирург и мой приятель. Идет?

– Идет, – сказал Бенджамиль без особого энтузиазма.

Ему вовсе не улыбалось идти к какому-то Шестерне, но выбор у него, похоже, был небогатый.

– Дойдем до границы бежево-серого, – говорил Мучи, поднимая с пола фонарь, – потом вылезем из говнопровода, а там и до клиники рукой подать. Джозеф парень что надо, он нам не откажет. Пошли!!

Трудно придумать что-нибудь более депрессивное, чем труба канализации. Унылые серые своды похожи на крышку гроба. Бесконечные коридоры для отвода нечистот тянутся и тянутся в кромешной тьме. У тоннелей нет ни начала, ни конца, только верх и низ. В тоннелях нет надежды, есть только долготерпение.

Странный оборванец Мучи никакой клаустрофобии, похоже, не испытывал. Он бодро шагал вперед, невнятно напевая себе под нос. Каждый раз, когда тоннели разделялись, он, не раздумывая, сворачивал в правый. Несколько раз он начинал что-то объяснять, но болтать, не видя собеседника, у него никак не получалось.

Пол трубы выгибался дугой. Идти рядом было неудобно, поэтому Бенджамиль плелся следом за своим спасителем и предавался тревожным размышлениям. Три вопроса занимали Мэя больше всех прочих: что ждет его в конце тоннеля? Кто такой хирург Шестерня? И главное, кто таков нищий болтун Мучи, человек с полицейским фонариком и бутылкой самодельного средства от кусачих паразитов?