Ирга отстегнул от широкого пояса фляжку-термос и протянул Бену. Внутри фляжки призывно плеснуло. Бен торопливо отвернул колпачок и прижал влажное горлышко к губам. Восхитительная, чуть горьковатая жидкость наполнила пересохший рот. Испытывая острое наслаждение, Бенджамиль сделал десяток жадных глотков и только потом перевёл дыхание и вытер губы.
— Холодный чай, — сообщил Ирга. — Хорошо жажду утоляет.
Бенджамиль приложился к фляжке ещё раз и протянул её хозяину. На языке и небе остались терпкие влажные чаинки.
Ирга улыбнулся и отрицательно качнул головой:
— Оставь себе. — Он сделал знак своим спутникам, и все трое гуськом двинулись по тропинке.
Бенджамиль смотрел им вслед и чувствовал, как уходят на другой конец света огромные синевато-зелёные деревья, мохнатые от пахучих иголок, уходит тёплая галька под босыми ступнями, горячее солнце, садящееся прямо в холодную воду необъятного озера, уходят полосатые звери бурундуки, уходят бесповоротно, окончательно, уходят навсегда.
— Дурак, — сказал за спиной знакомый голос.
— Эй! — заорал Бен. — Погодите одну секунду!
Они остановились на самой границе ельника, со сдержанным интересом глядя на недавнего собеседника.
— А можно мне взять с собой одного человека?! — спросил Бенджамиль, улыбаясь оттого, что уже знает ответ.
Дорога начинается именно в тот момент, когда ты окончательно решил отправиться в путь. Дорога начинается в голове. Разум становится ловким, как цирковой жонглёр. Он цепко выхватывает из тысячи явлений и фактов самые нужные, выстраивает их в стройную линию, вычерчивая воображаемый маршрут. У зубодробительных загадок, над которыми ты тщетно ломал голову, вдруг находятся простые ответы, в голове рождаются правильные вопросы, а на душе весело и страшно.
В который раз обернувшись на ходу к шедшему позади провожатому, Бенджамиль спросил:
— Ирга, а что сказано в вашем пророчестве про мать предсказанного Бога?
— В нашем пророчестве… — вежливо поправил Ирга. — Там сказано только то, что она избрана Богом.
— И не сказано, где её искать или как?
Ирга покачал головой:
— Больше ничего. Я так думаю, что раз Иссай подсказал в одном, то и в другом не оставит.
— Выходит, я избран Богородицей, а она — Богом?
— Выходит так. — Ирга пожал плечами. — Богородица избрала тебя, Бог избрал её, Иссай указал тебе путь. Бог часто действует с помощью воплощённой троицы, что в этом странного?
— Да нет, ничего, похоже, нынче Иссай намерен устроить себе выходной, — пробормотал Бен, улыбаясь. — Далеко ещё до базы?
— Версты четыре осталось.
— А на базе есть телефон?
— Телефон есть, — сказал Ирга. — Станция спутниковой связи на вертолёте.
— Ого! — сказал Бенджамиль. — Тоже добиллектронные технологии?
— Что-то вроде того.
— Но это ведь ненадёжно!
— Отчего? — удивился Ирга. — Работает нормально. Ненадёжным в самом скором времени может оказаться всё остальное. — Он вздохнул. — Хотя ты прав, связь — это пока наше слабое место. Но после рождения Ладоги этой сферы коснутся кардинальные изменения. Спутники станут просто орбитальным металлоломом.
— Вы считаете, что он модернизирует связь?
— В том числе и связь. Главное — чтобы черпак был подходящий! — Ирга расплылся в широкой улыбке. — Только почему ты говоришь про Ладогу «он»? Новый Бог родится девочкой.
Бенджамиль запнулся и едва не упал.
— Дай-ка я впереди пойду, — сказал Ирга, обгоняя Избранника Богородицы.
— А я смогу позвонить? — спросил Бен у спины, раскрашенной зелёными и коричневыми пятнами.
— Конечно, — отозвался Ирга. — Только гляди, чтобы сделать для вас визы, нужно дней пять. Может, лучше забрать твоего друга из буфера, когда всё будет готово?
— Нет, — сказал Бен. — Сразу. Лучше всего завтра.
— А твой друг сможет неделю жить в палатке?
— Сможет, — сказал Бен. — Мой друг много чего может.
Он украдкой сунул руку в правый карман брюк. Листок плотной бумаги замялся на углах и посередине. Бенджамиль осторожно раскрыл свёрнутый в четыре раза книжный форзац. На одной стороне было напечатано выцветшими от времени буквами: Гомер, «Одиссея». На другой стороне темно-красным косметическим карандашом было выведено: 17-27-55-666. Девять цифр, как преддверие нового мира и нового дома.
Эпилог
Рузняк остановился на краю поляны возле кривой сосны и поводил из стороны в сторону самодельным радио-сканером. Все четыре лампочки светились ровным малиновым накалом. Собака была где-то поблизости. Внимательно следя за датчиками, стоксгард осторожно повернулся влево-вправо и медленно двинулся вперёд.
Грету он увидел за раздвоенным деревом возле полосы невысокого кустарника. Она лежала на боку, вытянув вперёд узкую морду с оскаленной пастью. Совершенно разряженная псина. Тем более странно, что про аккумулятор он тогда сказал для красного словца. Зарядки оставалось ещё процентов двадцать, вполне в пределах нормы.