Оракулы перекрестков

— Херня! Никто не садится на стимуляторы! По крайней мере, не сразу! — заявил Виктор. — Я закидываюсь больше двух лет, и почти никакой привычки. — Он распалялся всё больше и больше. — Если хочешь знать, я и тараканов придумал под стимулятором, и многое другое. Два десятка минут никакой пустоты, никакой скуки, сплошной полет фантазии, а потом можно всю ночь пахать, и две, и три ночи подряд, и десять ночей, и двадцать. В последнее время я сплю не больше часа в сутки, бывает, не сплю вовсе, а чтобы уснуть, надо покурить дряни. Зато никакой тоски!

— Употребление наркотиков ведёт к смерти, — робко сказал Бен. — Это все знают, кроме бандитов из Сити. Общеизвестный факт!

— Ты тоже когда-нибудь умрёшь, а я уж и подавно не собираюсь жить вечно. Ты говоришь, подсесть на стимуляторы? Ха-ха! — Виктор бухнул кулаком по столешнице. — Я точно умру не от таблеток.

— А от чего? — Бенджамиль уставился на собеседника, как зачарованный.

— У меня на балконе дюжина парашютов. — Виктор ткнул пальцем в сторону витражных стёкол. — У одного перерезан вытяжной шнур. Раз в месяц я совершаю прыжок, наудачу выбираю ранец и сигаю вниз с сорокового этажа. Ни с чем не сравнимое ощущение настоящей жизни! Потом я собираю купол, укладываю его в ранец, а ранцы перемешиваю. И можно всё начинать сначала.

— Зачем? — Бенджамиль никак не мог понять, шутит Штерн или говорит всерьёз.

— Прыгать на исправном парашюте интересно только сначала, после десятого раза становится скучно. — Глаза Виктора сверкали от возбуждения. — Когда знаешь, что один из двенадцати куполов не раскроется, возникает изумительное, ни с чем не сравнимое ощущение, хотя и это постепенно приедается. Если русские меня не грохнут, обрежу шнур у второго парашюта! Ты опять спросишь меня: зачем? Я отвечу. Это хорошее лекарство от пустоты и скуки! Три раза я принимал участие в уличных перестрелках. Я трахал буферных шлюх без презервогеля. Я набивал десять капсул амфетамином и в одну клал стрихнин. Я прыгал в лифтовую шахту на самодельной подвеске из эластика. В одном подпольном тотклубе я играл в русскую рулетку на деньги!

Виктор остановился и перевёл дух. Бенджамиль глядел на него испуганными глазами, сжимая в руке пакетик с красными таблетками. Неуютная жутковатая тишина повисла в пустынном зале. Где-то среди подсвеченных снизу колонн пряталась Амаль, и Бенджамилю остро захотелось, чтобы она сию минуту появилась возле стола, чтобы она ворчала без умолку, расставляла тарелки, жужжала и щелкала механическими суставами.

— Вик, ты болен, — сказал Бен и сам вздрогнул от звука своего голоса.

— Да! — охотно согласился Штерн. — Я болен, и я умру. Бенни, хватит лапать пакет! Закинься, наконец, черт тебя побери! Меня раздражает шуршание упаковки!

— У меня ещё от первой голова кругом, — виновато признался Бен. — Я, пожалуй, повременю, а?

— Скушай, деточка! — Виктор весь подался вперёд, улыбаясь одними губами. — Это всего лишь лекарство от пустоты. Ты ведь не станешь огорчать своего лучшего друга?

Бенджамиль, вздохнув, раскрыл горлышко пакета и достал таблетку. Его чуточку мутило и ужасно не хотелось глотать красную пилюлю. Казалось, вся его сущность восставала против новой дозы. Ему не хотелось никаких впечатлений, ему хотелось домой. Бен мучительно пытался придумать, куда бы сбагрить таблетку, но Виктор не сводил с него внимательных глаз, и ничего не шло на ум. Бен уже поднёс ладонь ко рту, когда в голове его наконец мелькнула спасительная идея.

— Вик! — воскликнул он, делая вид, что неожиданно вспомнил нечто важное. — Ты же обещал мне показать свои револьверы, говорил, что у тебя целая коллекция.

— Ну, коллекция — не коллекция, есть четыре штуки…

Похоже, Штерн забыл про таблетку.

— Пойдём, — сказал он, поднимаясь на ноги. — Покажу, если хочешь. Впрочем, нет. Сиди здесь, я сам принесу.

Звонко постукивая каблуками по стеклоподобному паркету, Виктор двинулся куда-то в сумрачную глубину своей гостиной, а Бен с облегчением затолкал таблетку обратно в пакетик. В тот же самый миг Штерн обернулся на ходу и крикнул:

— И не думай отвертеться, Бен! Глотай диск!

Бенджамиль быстро сунул упаковку со стимулятором в боковой карман френча, схватил бокал и сделал вид, что запивает таблетку вином.

— То-то, — удовлетворённо сказал Виктор, исчезая в тени.

Бенджамиль поёжился. Голографическая тень секундной стрелки на потолке неумолимо описывала круг за крутом, узкая и острая, словно лезвие. «Похоже на меч судьбы, — подумал Бен. — Какая нелепая выдумка: солнечные часы на потолке, да еще и с тремя стрелками. Имел ли дизайнер хоть какое-то представление о солнечных часах?» Бен прикрыл глаза, но перед внутренним взором всё равно крутилась тень стрелки.

Виктор вернулся довольно скоро. В каждой руке он нёс пару револьверов, зацепив их указательным пальцем за спусковые скобы.

— Вот! — сказал он, без всякого почтения сгружая свою ношу на крышку стола-вычислителя. — Оружейный хлам. Любуйся.