Оракулы перекрестков

— Понятно, что забавный, — сказал Бен, сплёвывая под ноги. — Я раньше в бело-оранжевом толкался, порезал там одного урода, пришлось сюда перебраться. У меня в серо-зелёном брат по отцу. Оклемаюсь пока, а там видно будет, может, здесь пропишусь.

Слова сами собой лились из Бена. Он даже не ожидал, что сможет так ловко и складно врать.

— Как звать-то брата? — спросил свёрнутый нос.

— Буццей кличут, — моментально отозвался Бен, удивляясь себе всё больше и больше.

Узколицый вопросительно оглянулся на товарищей.

— Вроде есть у Халида кто-то с такой тарантайкой, — отозвался один из парней.

— А чё в нашем секторе шаришь? — почти дружелюбно спросил свёрнутый нос. — У нас с Халидом соглашение.

— Я в соглашение врубаюсь, — рассудительно сказал Бен. — Я здесь по своим делам. Перетереть кое с кем надо. По секрету.

— Мы в чужие секреты не лезем, — сказал свёрнутый нос. — Своих хватает.

Все засмеялись.

— А это кто у вас? — спросил Бен, подходя вплотную и указывая на чернявого. — Рыло вроде знакомое.

— Да вот, хотим спросить, — отозвался узколицый, — а он мекает, бекает, на рот себе пальцами тычет. Видать, язык плохо шевелится. Видать, придётся подрезать, чтобы болтался ловчее.

Бенджамиль прищурился, делая вид, будто всматривается, потом ткнул в чернявого пальцем и радостно заявил:

— Точно! Я его знаю! Он в двадцатке живёт у одной тётки. Он немой, слышит плохо и немного того… — Бенджамиль на миг замялся, вспоминая слово, — не в себе.

Слово звучало как «ухлой», оно означало глупый, Бен никак не мог вспомнить, как сказать «недоразвитый». Но «ухлоя» хватило. Все опять засмеялись.

— Глупый! — веселился свёрнутый нос. — Да он же просто дебил!

— Натури тапак (Действительно дебил)! — сквозь смех подтвердил Бен. — Мамэ шу ши, вальком (Видно, от мамки удрал).

— Хэй! Тапак! — заорал один из парней прямо в ухо чернявому.

Тот даже не вздрогнул, только недоуменно заморгал глазами.

— Вот что, — сказал Бен, когда веселье немного утихло. — Дурак он, там, или не дурак, а, пока его мать вносит квартплату за двоих, Халид доволен. Я думаю, его надо отвести назад.

— Кто ж с ним будет возиться? — подозрительно спросил свёрнутый нос. — Мне в серо-зелёный топать не канает.

— А мне ещё дела надо сделать, — сказал Бен.

— Нет, по правде, — вмешался в разговор узколицый. — Ты, братан, Халидов трэчер, тебе этого идиота и конвоировать.

«Черт! — подумал Бен, оглядываясь на чернявого. — А вдруг он и вправду дурачок? Что я с ним буду делать?» Но отступать было поздно и некуда. «Потом что-нибудь придумаю», — решил про себя Бен. Он с сомнением посмотрел на узколицего, потом на идиота.

— Ладно, — сказал Бен, — ничего не попишешь, придётся порадеть за Халидово имущество. Пошли к мамке, недоделанный.

Он ухватил чернявого за рукав куртки и потянул за собой. Тот не сопротивлялся.

— Веселись, серо-зелёный! — сказал, ухмыляясь, тип со свёрнутым носом.

— И тебе, братан, хорошего настроения, — отозвался Бен, тихо радуясь тому, что знает, как принято здороваться и прощаться в чёрном буфере.

Придерживая за рукав своего расслабленного подопечного, Бенджамиль успел сделать всего десяток шагов, когда его окликнули:

— Эй! Брат!

Бен обернулся.

— Как там у Поршня дела? — Узколицый смотрел внимательно и остро. — Давненько его не видел.

— Поршень вчера копыто сломал, — сказал Бен, чувствуя себя победителем. — А так нормально.

Спутник Бенджамиля действительно производил впечатление тихого идиота. Он плелся за своим спасителем, не поднимая головы и негромко сопя полуоткрытым ртом. Но когда площадь осталась далеко позади, надёжно скрытая домами, а Бенджамиль уже начал всерьёз раздумывать, куда девать дурачка, сопение прекратилось. Неожиданно натянулась под пальцами ткань рукава чужой куртки, и Бен быстро обернулся. На него внимательно смотрела пара широко расставленных решительных глаз. Лжепридурок теперь выпрямился и оказался такого же роста, как Бен. Симпатичное открытое лицо, небольшой, но твёрдый подбородок, коротко стриженные черные волосы. И глаза. Самой примечательной деталью этого лица были глаза, чётко очерченные, словно бы обведённые угольно-чёрной полоской коротких ресниц, они не смотрели, а пробивали, простреливали насквозь весёлым бешенством. У идиота не могло быть таких глаз. Теперь Бенджамиль понял, отчего там, возле фонтана, этот человек так упорно смотрел себе под ноги, понял и с беспокойством оглянулся назад.

— Не бойся, они за нами не пойдут, — с едва уловимым акцентом сказал новый знакомый, голос у него оказался довольно высокий и звонкий, с хрипотцой. — Паршивые недоумки, ничего дальше носа не видят! — Он засмеялся. — Меня зовут Максуд, и теперь я вроде как у тебя в долгу.

Бенджамиль смущённо пожал плечами.

— Да я ничего особенного и не сделал, — сказал он, соображая, как обращаться к новому знакомому. — Просто самому случалось попадать в такую же передрягу. Честно говоря, врагу не пожелаешь.

— Ерунда! — Максуд улыбнулся, сверкнув двумя рядами крепких зубов. — Но очень не хотелось поднимать шум. Ты меня выручил, теперь ты мне как брат. За кого я должен помолиться Яху?

— Что? — не понял Бен.