Оракулы перекрестков

Нойман повернулся к Шайне. Было ощущение, что он примеривается, как бы половчее врезать командиру второй группы под дых. Рузняк даже вперед подался, чтобы лучше видеть, но Нойман только крякнул и отвернулся. Шайне отчетливо выдохнул. Нойман сплюнул под ноги и сказал:

— Ни хрена! Далеко он уйти не успел. За час тварь его нагонит. А там… видно будет… Все свободны.

Нойман забросил автомат на плечо и вразвалку двинулся к ограждению.

— Стоксгард Рузняк, — зловеще-официальным тоном вполголоса сказал Шайне. — Объявляю вам взыскание по службе. Стоимость ремонта собаки вычту из вашего жалованья.

Он развернулся и торопливо зашагал следом за Нойманом. Кинолог долгим взглядом проводил его спину.

— Сука — сказал он сквозь зубы. — Бл…кая рожа. Чтоб тебя черти взяли.

В левом ухе пронзительно пискнуло

— Александр Рузняк, — прошелестел информатор корпоративной сети. — За употребление нецензурно-религиозных слов вы оштрафованы на десять марок. Примите к сведенью.

Глава 22

Длинный и темный. Темный и длинный…

Бенджамиль испуганно вздрогнул и в очередной раз проснулся. Светало. Черная прорва над вершинами деревьев уже начала таять, обращаясь в голубовато-серую плотную дымку, пронизанную по краям холодным светом еще невидимого солнца. Бен покрутил головой, отгоняя обрывки муторной полудремы, и пошевелил пальцами. Рука, обнимавшая ствол дерева, затекла, к левой щеке прилипли сухие чешуйки коры. Грудь болела, и шея болела, и задница. Бен повозился, тщетно пытаясь найти удобное положение, и только потом посмотрел вниз.

Собака была на месте. Сидела, выпрямив спину и задрав кверху узкую морду, неподвижная, безмолвная, очень опасная. От нее исходило острое ощущение угрозы. Поначалу Бенджамиль здорово боялся, что собака попытается добраться до его ветки, но ничего подобного не произошло, робот преспокойно уселся под деревом и принялся ждать. Тогда Бенджамилю такое поведение показалось еще одной удачей, теперь он явственно понимал: пройдет день, два, неделя, год, а тварь все будет сидеть под деревом и ждать, пока ослабевшая от голода и жажды добыча свалится с ветки. Бен пощупал сухим языком сухие десны. Только падать с дерева скорее всего не придется. Явятся парни в дефендерах и… О дальнейшем думать не хотелось вовсе. Парни в дефендерах церемониться точно не станут. Он уже имел счастье видеть их церемонии.

Бен поежился. Сырая осенняя прохлада забиралась в рукава комбинезона…

Сначала ему везло. Он издали заслышал звук погони и бросился бежать со всей скоростью, на какую были способны его аль-найковские мышцы. Потом на его пути выросло кривоватое дерево с удобным наростом на стволе, и он, еще не видя механической собаки, ни секунды не раздумывая, подчиняясь одной лишь интуиции, полез наверх, чтобы через минуту оказаться на толстой ветке в пяти метрах от земли. Но запас удачи, отпущенный сегодня на его долю, как видно, оказался не безграничен.

Бенджамиль тяжело вздохнул. Вот если бы рядом был Максуд, он бы враз придумал, как выкрутиться, но Макс теперь лежал на поле с простреленной грудью и вряд ли чем-то мог бы помочь. «Зато ему уже на все наплевать», — уныло подумал Бен, разглядывая поляну под деревом. Будущее с ветки, расположенной в пяти метрах над головой механической твари, виделось ему исключительно в мрачных тонах.

А если попробовать так: он прыгает вниз, именно прыгает, поскольку действовать нужно молниеносно, и мимо ошарашенной собаки бросается во-о-он в те заросли? Бенджамиль представил себе, как он прыгает, как кидается в кусты, и безнадежно вздохнул. Эту, пожалуй, ошарашишь! А обогнать механическое чудище и вовсе нереально. Даже если добежать до кустов, то что потом?

Бен еще раз посмотрел вниз, словно выискивая подсказу среди сосновых корней, прикрытых хвойным одеялом. А может, действительно свалиться собаке на голову? Хрястнуть ее со всего лета ботинками прямо по узкой спине? Мысль была безумной и заманчивой, от нее зачесались ладони, а по спине побежали мурашки.