Оракулы перекрестков

«Пустое, — думал Бенджамиль, пробираясь сквозь особенно густые заросли подлеска. — Собака наверняка застряла в кустах возле поляны. Там она и сдохла окончательно. А я-то, как дурак, бежал без оглядки, ветки ломал. Хотя кто бы на моем месте не побежал? Чертова тварь! Погонись она за мною всерьез, я бы сейчас не размышлял об исправности ее процессоров. А последний прыжок — это лишь рефлекс умирающего механизма. Доконал-таки псину универсальный диверсант, вернее, доконали. Одному богу да еще покойнику Штерну известно, сколько индистрактеров сейчас в собачьем корпусе. Десять? Двадцать? Сотня? „Жрут и размножаются…“ И еще умнеют… Страшно подумать, что будет, когда таракан Штерна попадет в среду гигаполиса.» Бен представил себе вставшие заводы, миллионы неподвижных таблеток на станциях тубвея, мертвые мониторы информационно-вещательной сети, мертвые банкоматы. Волна прожорливых малюток сметет все, начиная от наручных часов и карманных интельблоков, кончая стратегическими военными вычислителями. Если тараканы окажутся так хитры, как рисовал Штерн, то арши с чайниками тоже не отвертятся. Никто не отвертится. Тараканья пандемия постепенно охватит всю планету. Останутся только спутники на орбите. Да и то не факт. Кавардак будет жуткий! Как говорят ситимены, полный кишер. И остановить пожирателей биллекультуры будет практически невозможно. Их даже не получится изучить. Исследователи, изучающие крысу с помощью кусочка копченого сала, будут выглядеть весьма презабавно.

«Весь мировой порядок полетит в тартарары», — подумал Бенджамиль. Конец света! Наверное, это было нехорошо, но отчего-то он не чувствовал страха. Закон Киттеля превратится из закона в бессмыслицу. Но если вдуматься, то у ситуации есть свои плюсы. Исчезнут корпоративные телефоны, отслеживающие каждое твое словечко, исчезнет табельная машина мастера Крауса, исчезнут телепостановки-лонгливеры, а вместо них появятся театры, где будут играть живые актеры. Марси это наверняка понравится…

«Только ничего такого не будет», — сказал Бен самому себе. Виктор Штерн оказался хорошим поваром, но его блюдо так и останется на плите. Фаршированный тараканами робопес никогда не покинет пределов лесной глухомани. Муравьи натащат на него хвои, деревья оплетут корнями, трава прорастет сквозь корпус, сквозь кучу ненужных деталей в красивой металлопластиковой коробке, в неподвижной и, заметьте, немой коробке. Охранники, конечно, могут искать свое имущество, но вряд ли они возьмутся прочесывать лес. Лес довольно большой, поди догадайся, в какую сторону я бежал. А если так, то единственные в мире активные тараканы Штерна навсегда останутся под грудой хвои и муравьиных какашек.

Бенджамиль остановился и, щурясь, поглядел на низкое солнце, острыми лучами пробивавшее хвою сосновых крон.

— Значит, так, — бодро сказал он вслух. — Когда я бежал, луна была вон там, потом, когда сидел, — вон там, потом взошло солнце, вон там, значит, мне нужно взять немного правее.

«На работу я сегодня не попаду, — подумал Бен, забирая чуть правее. — Ну и черт с ней, с работой. Если уволят — плевать. Найду работу поинтереснее, чем в „Шульце“».

Бенджамиль зябко поежился. Часа полтора назад он снял с себя разодранный в двух местах комбинезон и опрометчиво выбросил его в кусты. Теперь сырой утренний холодок пробирал до самых костей. От этого еще сильнее хотелось домой, в тепло, к горячему душу, к бутерброду с соевым маслом, к огромной кружке горячего кофе, даже к двум кружкам. Бенджамиль пошевелил во рту сухим языком. Нет худа без добра. В жару было бы еще хуже, а так и потерпеть можно. Тем более, сколько еще идти, один бог знает. Нужно выйти из леса к соевым плантациям, пересечь сами плантации, и только потом он окажется на окраине аутсайда, причем совершенно неизвестно, в каком конкретно секторе. А поскольку денег у него нет… Глупости! Глупости все это! Неважная чепуха. Главное — дойти до аутсайда, а там уж он сообразит, как попасть домой.

Бен представил знакомый запах в маленькой прихожей, представил заправленную кровать, тонкий слой пыли на полках с антикварными игрушками. В голове шевельнулся болезненный червячок сомнения. А что, собственно, ждет его в бело-оранжевом секторе, кроме кружки плохого кофе и теплого ароматического душа? Новый корпоративный телефон в ухо? Бракоразводный процесс? Пыльные полки?

Скука.