Оранжерейный цветок (ЛП)

Кое-что случилось, и я не люблю об этом говорить. От этого мое горло сжимается.

Именно тогда мой простой страх темноты превратился в ночные кошмары с криком. Именно тогда каждый ужас моей жизни я проживала и во сне.

Звенит лифт. Я вздрагиваю, но шум снимает напряжение.

Мы пропускаем семью из пяти человек, маленькие дети тащат свои чемоданы через двери лифта. Я снова смотрю на синяк Райка, и мой желудок скручивается. Затем я снимаю золотое кольцо с пальца и кладу в ладонь Райка.

— Держи. Ты можешь забрать его обратно, — я уже извинилась за то, что ударила его. И в ответ он сделал то, что и всегда, когда я извиняюсь за неподконтрольные мне вещи.

Он бросил на меня сердитый взгляд.

Райк оценивающе оглядывает кольцо, его черты лица мрачнеют.

— Я отдал его тебе. Я не хочу забирать его обратно, — он хватает мою руку и вместо того, чтобы просто отдать кольцо мне, Райк медленно надевает его мне на палец.

Скоро мы останемся наедине впервые после того момента на лестнице.

Если лифт, кончено, когда-нибудь приедет.

— Ты не отдал его, — возражаю я. — Я выиграла его в покер.

— Это одно, блять, и то же.

Я часто ношу это кольцо. Я изменила его размер, чтобы носить его на большом пальце, и ювелир сказал мне, что рисунок на лицевой стороне — ирландский герб.

Фамильная драгоценность.

Раньше я не поднимала эту тему, но сейчас, когда мы вместе, я хочу узнать.

— Ты сказал мне, что это не семейная реликвия, — говорю я, пока он пристально на меня смотрит.

— Это так.

— На нем ирландский герб, Райк, — отвечаю я. — Твой отец — ирландец.

Он лишь пожимает плечами: — Ну оно принадлежало моему отцу. Не то чтобы, кольцо передавалось из поколения в поколение, черт возьми. Кольцо было у отца, затем он отдал его мне, когда мне было одиннадцать или около того. Я даже не помню. Оно ничего не значит.

— Я знаю, — говорю я, — потому что люди не ставят на кон фамильную драгоценность, если она что-то для них значит.

Со своим отцом Райк не близок, и хочет всячески это доказать. Он так не похож на Ло, который хранит в сейфе старинные карманные часы своего отца. Как-то раз Ло их достал из сейфа — доказать Коннору, что ему принадлежит историческая вещь.

Райк же игнорирует своих отца и мать, словно пытается стереть их из своей жизни. Возможно, ему легче просто забыть прошлое, чем оставаться в боли и ненависти.

Райк снова нажимает кнопку «вверх». Он потирает свои губы, затем смотрит на меня. Его глаза темнеют.

— Правда в том, — говорит он, — что я не хочу, чтобы ты снимала это кольцо. Я чертовски люблю, когда ты носишь что-то мое.

Я улыбаюсь. Люблю. Интересно, как давно. Мы играли в покер на обратном пути из Канкуна.

Мне было шестнадцать.

Я делаю шаг к нему, несмотря на то, что мы находимся в общественном месте. Я внимательно осматриваю его нижнюю губу, рану, где я его ударила.

— Тебе больно? — спрашиваю я.

— Нет, — кратко отвечает он, при этом задумчиво смотря на меня. И я вспоминаю, что из всех парней, с которыми я встречалась, ни один не был таким опасным и загадочным как Райк.

Лифт снова звенит. Я опускаю руку и захожу внутрь, Райк следует за мной. Слава богу, пожилая пара с чемоданами ждет следующий лифт.

Мы с Райком стоим в паре метров друг от друга, и мне приходит осознание, что пятый этаж — находится очень близко. Мы сможем поцеловаться, может быть, секунд тридцать. Райк наклоняется вперед, и вместо того, чтобы нажать на мой этаж, нажимает кнопку 28.

— Мы прокатимся? — спрашиваю его, еле сдерживая улыбку.

— Ага.

Двери закрываются, и Райк поворачивается ко мне, его мужественность и сила притягивает меня и вызывает любопытство и потребность.

Он мой волк.

Но вместо того, чтобы укусить меня, он страстно целует меня, наши тела охватывает пламя, как только они соединяются. Как только наши языки соприкасаются, я издаю стон. И Райк хватает мою попу своими руками, приподнимая меня к своей талии. Воздух покидает мои легкие. Я сжимаю его волосы на затылке и сильно тяну.

Глубоки, гортанный звук вырывается из него.

— Райк, — вскрикиваю я, моя голова сталкивается со стеной, когда он прижимает меня к углу лифта. Его поцелуй замедляется, тем самым наращивая напряжение так, что мой центр сжимается. И я замолкаю, полностью поглощенная чувствами от его языка, его объятий, его опыта.

Он опускает руку между моих ног, к краю моих джинсовых шорт. Его рука обхватывает это место, и мои ноги дрожат. Аххх! Все нервные окончания реагируют так, словно он вогнал свой член в меня.

Обычно мне говорят, чтобы я делала всю работу руками или ртом. И мне нравится, что теперь у меня есть выбор, я могу делать все, что мне захочется. Поэтому я целую его шею, сначала слегка, в то время как его другая рука скользит под мою футболку.

Затем я целую его сильнее, сжимая при этом его волосы двумя руками. Он убирает свою руку из-под моей футболки, теперь опираясь на стену.

— Блять, — выдыхает он.

Я снова вскрикиваю.