Оранжевая рубашка смертника

– Слушайте, Кларк, вы ведь журналист?

– Да, и что?

– Вы человек с широким кругозором и, наверное, не первый день работаете в горячих точках на планете?

– Да, это так.

– Понимаете… – Котов помолчал немного и снова заговорил: – Вы только постарайтесь меня понять. Я мог бы вам и не доверять, ведь вижу вас впервые, но дело не в этом. Если я начну рассказывать, то поставлю под удар жизни других людей. И своих товарищей, и сирийцев. Большой ущерб могу нанести сирийскому правительству.

– Но вы все же русский?

– Да, русский.

– Ну, – улыбнувшись, сокрушенно покачал головой журналист, – я готов пожать вам руку, но боюсь, что за попытку развязать вас могу поплатиться жизнью. Хотя нас, наверное, и так скоро убьют.

– Где мы находимся?

– Представления не имею, – пожал плечами Кларк. – Везли меня не очень долго и не очень быстро. Думаю, что километров пятьдесят, может, сто. И думаю, что в глубь страны. Видите ли, у меня на голове был мешок. А это, – обвел он взглядом помещение, – их типичная тюрьма, еще с довоенного времени. А раз тюрьма, значит, городок не маленький.

– А если это полицейский участок?

– Возможно, – подумав, признал англичанин. – Тогда это может быть совсем небольшой населенный пункт.

– А это кто? – кивнул на сирийца в углу Котов.

– Этот уже сидел тут, когда меня привезли. На мои вопросы он не отвечает, сам не расспрашивает. Так что я о нем ничего не знаю.

– А вы владеете арабским?

– Вы же сами предположили, что я не первый день работаю в «горячих» точках, – усмехнулся журналист. – А горячее, чем в арабском мире, сейчас нигде нет. Конечно, знаю. Для работы это необходимо.

Котов, умудрившийся немного ослабить веревки на запястьях, с блаженством почувствовал покалывание под кожей, значит, к рукам возвращается кровь.

– И все же, как мне вас называть? – снова стал настаивать журналист. – Как-то неудобно в беседе не обращаться.

– Зовите меня Иваном, – улыбнулся Котов. – И считайте меня специалистом, который приехал в Сирию по приглашению правительства Башара Асада. Это сущая правда, и она никак не раскроет меня.

– Черт с вами! Буду вас звать Иваном, а вы зовите меня Метью.

Котов заметил, что сириец не просто сидит, тупо глядя под ноги, он прислушивается к собеседникам, и в глазах его явно светится мысль.

– Метью, а вы уверены, что наш сосед не понимает по-английски? – спросил капитан.

– Нет, но… – замялся англичанин и повернулся к сирийцу.

Тот быстро поднял голову, посмотрел на сокамерников и сложил руки. Теперь он уже не выглядел отчаявшимся человеком.

– Да, я говорю по-английски, – сказал он с чудовищным акцентом, но все же вполне правильно.

– Значит, вы поняли наш разговор, – улыбнулся Котов. – Ну, тогда скажите нам, кто вы и как здесь оказались.

– Я – просто солдат. Можете называть меня Музафир.

– Как вы попали в плен?

– Я понимаю, это обычное любопытство. Для вас ведь это не важно, – просто ответил сириец и неожиданно добавил: – Наверное, меня убьют вместе с вами.

– Вы хотя бы представляете место, где нас держат? – настаивал Котов.

– Да, это какой-то городок в долине Особай.

– Особай – длинная река, – покачал головой спецназовец, разминая руки за спиной.

– Да, она идет с юга и впадает в Оронт уже возле границы Латакии. Мы сейчас находимся в провинции Хама.

Котов смотрел на сирийца и размышлял о том, что этот человек ни словом толком не обмолвился с англичанином, когда тот обращался к нему по-арабски, но, как только Котов обратился к нему, сразу признался, что все понимает и принялся отвечать на вопросы. Почему? Может, он тут специально сидит, чтобы слушать наши разговоры, да вот только выдал себя ненароком? Сидит для того, чтобы узнать… что? Кларк его явно не интересовал. Ждал, когда привезут меня? Но я попался в руки сепаратистов этой ночью, а журналист сидит второй день. Нет, хозяева этого Музафира, если он агент-камерник, не могли предполагать, что им в руки попадется капитан российского спецназа.

Значит, он просто не доверяет. Эта мысль немного успокоила Котова. А почему не доверяет, если он солдат армии Асада? Ему должно быть все равно. Его вина лишь в том, что он правительственный солдат. А солдат ли он на самом деле? Знает английский язык. И это возможно, ведь Сирия – страна далеко не отсталая и до войны вполне располагала довольно образованным и продвинутым населением светского государства.

Где-то рядом грохнула закрывающаяся дверь, и по коридору затопали шаги двух человек, как сразу определил Котов. Оба шли уверенно, по-хозяйски. Все, кроме сирийца, повернули головы в сторону решетки. Невысокий смуглый охранник в зеленой военной форме без знаков различия, с кобурой на ремне и высокий бородатый мужчина с седой головой, лет пятидесяти с лишним. Глаза у седовласого были нехорошими. Глумливые глаза.