Оранжевая страна. Фехтгенерал

А я мысленно обматерил себя последними словами. Проговорился, идиот! Действительно, откуда какой-то там Майкл Игл может знать, что Киплинг пишет роман «Ким». В каком году он хоть издан был? Черт… теперь выкручивайся, дурень. Хоть бери и стреляй будущего лауреата Нобелевской премии.

– Ну-у… Я уже точно не помню, но, кажется, я беседовал с одним из пленных офицеров…

– Это, наверное, Ричард Бартон? Я с ним консультировался по некоторым вопросам для книги, – Киплинг сам подсказал мне выход. – Он как раз около пары месяцев назад попал в плен. Нет, роман не закончил. И теперь даже не знаю, когда возьмусь за него.

– Да-да, с ним, – я поспешно согласился. – Ничего, закончите со временем. Но мне уже пора…

Избавившись от писателя, я перевел дух и стал рисовать схему обороны, а потом отправился нарезать пулеметчикам сектора обстрела. Когда справился, принялся вместе Борисовым и Штайнмайером работать над пристрелкой орудий.

Пока пристрелялись по ориентирам, я почти оглох, зато теперь вполне качественно смогу корректировать огонь со своего НП, которым я определил вершину самого высокого холма.

К часу дня притащили обед, состоящий из куска ржаного черствого хлеба и миски наваристого горохового супца с копченым мясом, обильно сдобренного смальцем и жгучим красным перцем. Конечно, не рябчики под бешамелью, но тоже вполне ничего. Особенно на голодный желудок.

Спрятавшись от солнца под брезентовым навесом, я поглазел по сторонам, поискал к чему придраться, не нашел, и решил наконец перекусить. А заодно пообщаться с Киплингом.

– Присаживайтесь… – когда его привели, радушно показал я на складной стул. – Берите миску в руки и будем разговаривать. Так сказать, совместим приятное с полезным. И не надо смотреть на товарищей. Их будут кормить точно таким же супом. Разве что коньяком угощать не станут. Так и мои люди тоже им баловаться не будут. Так что почти все честно.

– Не ожидал от вас такого гуманного отношения… – Писатель осторожно попробовал варево, а потом, не особо стесняясь, отправил в рот полную ложку.

– Странно, – я подвинул ему серебряную походную стопку с коньяком, – вы, образованнейший человек, писатель, а тоже пали жертвой дешевой пропаганды.

– Увы, никто в мире не совершенен, – улыбнулся англичанин и повертел в руках стопку. – Изысканная работа. Спорю, коньяк тоже не из рядовых.

– «Круазе», с выдержкой десять лет. Одна из моих любимых марок. Признаюсь, я в некоторой степени гедонист и эпикуреец. Люблю изысканность и красоту во всем.

– В войне мало изысканности и красоты, – заметил Киплинг, смакуя коньяк. – В смерти – тоже.

– Красота есть во всем. Но спорить не буду. Ее среди этой грязи действительно трудно отыскать. Курите? Горацио… – я подозвал нашего повара, – пожалуйста, сделай кофе на двоих. Так, как ты умеешь.

– Благодарю… – Писатель взял сигару и растерянно сунул ее в карман. – Ну что, приступим к интервью? Можете рассказать о себе? Я понимаю деликатность вашего положения, но хотя бы в общих словах.

– Почему бы и нет… – Этого вопроса я уже не опасался, так как успел за время своей попаданческой эпопеи придумать себе легенду, кстати, весьма похожую на мою реальную жизнь, только в другом антураже. – В свое время, я предпочел науку жизни в достатке и сибаритствованию. Потом наука уступила военной карьере. Как ни странно, родственники, на попечении которых я находился после смерти родителей, этому не воспротивились…

Киплинг внимательно слушал и как пулемет строчил карандашом в большом блокноте. Я из любопытства краем глаза пытался в него заглянуть, но ничего так и не разобрал в жутких каракулях.

Дальше последовало много вопросов. Киплинг задавал их напористо, словно вступая в словесную драку. Не знаю, как на самом деле, но мне показалось, что он пытается выведать у меня нечто, совпадающее со своим личным мнением о Майкле Игле.

– Так зачем вы здесь? Какие-то счеты с Британией?

– Счетов никаких нет. И не было. Хотя признаюсь, порой политика вашей страны меня просто бесит. Но личные причины ненавидеть Британию у меня отсутствуют. Даже совсем наоборот. Зачем я здесь? Скажем так, просто не cмог остаться в стороне, когда ваша громадная империя стала душить этот свободолюбивый народ. Представите себе, что вы видите на улице мальчишку, которого избивают несколько дюжих хулиганов. Мальчик гораздо младше, у него разбито в кровь лицо, содраны колени, но он не бежит, а храбро защищается изо всех сил, хотя прекрасно понимает, кто в итоге победит. На чьей вы будете стороне? В моем отряде представители семи национальностей. Не буду отрицать, что часть из них люто ненавидит Британию, но большинство здесь по той же причине, что и я.

– Позволю себе напомнить вам, – сухо заметил Киплинг, оторвавшись от блокнота, – что первыми начали боевые действия буры.