Оранжевое небо

Плутал я так по городу часа два и, наконец, гляжу - очередь, настоящая, длинная и вся изогнутая, как пожарный шланг. Я еще не узнал - за чем это, но сердце подсказало: он, горошек! Я обрадовался, встал в хвост, спрашиваю: по сколько банок дают? По пять, отвечают. Это хорошо, думаю. Двух хватит на сегодняшний банкет, одну пусть жена отложит, а две я заначу. У кого-нибудь спрячу, кто человек надежный, и в другой раз, когда вот так меня пошлют, я спокойненько, без всякой нервотрепки, схожу и принесу. Стою я так, размышляю, знакомлюсь с окружающими, чтобы потом, если кто крикнет "этот, в пятнистой шапке, не стоял", подтвердили бы, что этот стоял. Все-таки заставила меня таскать эту дурацкую шапку. Идешь - а навстречу тебе еще десяток дураков в таких же пятнистых шапках. Все равно я найду свою старую, а эту Лесику отдам. Он отличник и стал нравиться девочкам. А в этой шапке он вообще будет неотразим и все поголовно в него втрескаются. Вот тогда он какую захочет, ту и выберет себе в невесты. И теща успокоится. А то она все переживает, что Лесик слишком тихий, весь в деда Борю пошел, в ее мужа значит, и обязательно его подцепит какая-нибудь стерва и будет тиранить. Я говорю: почему стерва? Может, просто женщина, похожая на вас? Она в ответ начинает почему-то злиться и доказывать, что за нею Борис Захарыч прожил, как за каменной стеной, никакой заботы ни о чем не знал. Придет домой с работы на все готовое, попил, поел и принимайся за свои дела. За мужские. Сиди, ковыряйся со своим инструментом во всяких штуках. И насчет заказчиков он тоже не хлопотал. Она всегда обеспечивала его заработком. Он по глупости своей ткнулся было учиться, да вовремя опомнился, бросил. А то пришлось бы таскаться с авоськой по очередям, как таскаются все инженеры, пока их жены отсиживают свои часы на работе. Дома кавардак полный, а они сидят, потому что на одну мужнину зарплату не проживешь. А у тещи в доме всегда порядок, чисто, прибрано, дети под присмотром и хозяин ухоженный, опрятный.

Да, повезло моему тестю, ничего не скажешь. А жене моей не повезло, потому что ее муж ходит по городу с авоськой в кармане и ищет зеленый горошек. А она сидит дома и волнуется: купит или не купит? Жалко ее. Пойти, что ли, позвонить по телефону, успокоить? С другой стороны, покидать очередь опасно. Мало ли что! Вон она вдруг дрогнула, зигзаги шланга сдвинулись. Что такое? От передних донеслось: осталось всего три ящика! От задних немедленно отделилась делегация с наказом - потребовать, чтобы давали только по две банки. Передние возмутились. От задних набежали еще активисты. Началось сражение. Я стою посередине, колеблюсь, не знаю, к кому примкнуть. Если мне достанется пять, то это лучше, чем две. Если же ни одной не достанется, то это уже будет обвал. От наших тихо отделилась одна гражданка в элегантной синтетической шубке. Я ее сразу приметил и перебросился парой фраз, но она скоро посинела от холода в своей синтетике и утратила привлекательность. Сейчас она подсчитала глазами, сколько человек осталось перед нею, вернулась, поделила их на банки, но ничего определенного не сказала. Неизвестность томила, оставалось одно: выжидать, чья возьмет. Передние ропщут, не уступают, задние напирают, их ораторское искусство растет на глазах. Очередь тем временем продвигается вперед, банок становится все меньше. Над нашими тоже нависает угроза. Наконец, мы дрогнули и примкнули к задним. Выбрали объект, который явно не мог устоять перед напором, и с него начали отпускать по две банки. Порядок был водворен, все успокоились и стали покорно ждать своей участи. Справедливость восторжествовала, все снова стали добрыми и дружелюбными. Наконец, я получил свои две банки, а когда уходил, услышал крик: "Отпускайте по одной!" Но это меня уже не касалось. Я спешил домой, к жене, которая готовила салат для гостей.

Я уже не помню: я в тот раз или нет заблудился и попал куда-то не туда? Было так: я вхожу в квартиру, меня встречает женщина, другая, не жена, целует меня и даже не спрашивает про зеленый горошек. Я говорю: "Ты чего радуешься? А может, я не купил зеленый горошек?" Она говорит: "И не надо. Обойдемся без всякого горошка". Я говорю: "А как же салат?" Она говорит: "И салата не надо. Ничего, кроме тебя, мне не надо".