Оранжевое небо

Мне сразу так хорошо сделалось, что я тут же выбросил из головы все, что там было. Все равно там ничего интересного не было, все какое-то пустяковое, мелкое, сплошной салат. А тут такая редкость: рядом с тобой женщина, которой не нужно от тебя никакого зеленого горошка. К ней можно прийти, когда хочется. И уйти тоже, когда захочется. И ничего не надо объяснять. У нее можно сидеть и молчать. Сидеть и работать. Она будет заниматься своим делом, а ты своим. Нет, конечно, я знаю, ей бывает больно, когда я с нею неласков, замкнут, угрюм, когда я залезаю в свой скафандр, так она говорит. Но она меня не упрекает, она принимает меня таким, какой уж я есть. Поэтому я всегда возвращаюсь к ней. И когда мы сидим, пьем чай горячий, свежезаваренный, вприкуску, как я люблю, а она смотрит мне в лицо, улыбаясь чуть грустно, мое сердце переполняется нежностью к ней. "Я так благодарен тебе за то, что ты есть", - говорю я. И радость любви приходит к нам. Элина всегда очень сдержанна и даже стыдлива, но без жеманства, такова уж она от природы. Но когда мне удается прорвать этот заслон и вызвать ответную бурю, то мы оба словно падаем в пропасть, столь глубокую, что это падение как взлет, потому что уже все перевернулось, нельзя понять, где верх, где низ, этого просто ничего нет, все превратилось в одно острое, захватывающее ощущение огромной, космической скорости. Когда мы приходим в себя и видим, что все вокруг осталось не прежних местах и в прежнем виде, мы долго молчим от удивления. Как же так? Мы прошли сквозь такой огонь, что все вокруг должно было сгореть дотла! А все осталось неизменным. И нам приходится возвращаться назад, в тот мир, откуда нам удалось сбежать на недолгие мгновения, в мир прежних отношений, вещей, обязанностей. Но как ни уныл этот мир после только что пережитого, он наш, иного нам не дано и будем справедливы: он все-таки настолько добр к нам, что отпускает нас хоть иногда на свободу, в прекрасный, блистающий антимир, где нет консервных банок и зеленого горошка.

- Ну, а как же все-таки зеленый горошек? Принес ты его тогда домой или нет?

- Да я уж не помню. Кажется, принес, только это оказался не горошек, а фасоль. Теща вроде стала визжать, а я с нею что-то такое сделал. А может, только хотел. Я всегда путаю: что я на самом деле сделал, а что только хотел. И вот про Элину тоже не знаю, была у меня такая женщина или нет. Неужели не было? Вообще-то она где-нибудь есть, но я-то был у нее или не был? Всегда есть на свете человек, который очень в тебе нуждается и без которого ты тоже больше не можешь жить, но вот встречаются они друг с другом очень редко. А если даже встречаются, то не узнают и проходят мимо. Неужели и я прошел мимо? Она меня ждала, а я не знал и прошел мимо. И это меня очень мучает. А на зеленый горошек мне наплевать- был он или не был. Черт с ним! Надоела мне вся эта повседневная галиматья, из которой состоит наша жизнь. Хочется чего-нибудь необыкновенного, удивительного. Антифонт, а помнишь, ты обещал мне рассказать про ту планету или антипланету, где нет ничего материального в нашем понимании, где все бесплотное и все существа состоят из чисто духовной субстанции?

- Рассказать? Наверное, из этого ничего не выйдет. Понимаешь, когда они меня туда доставили, я тоже утратил свою плоть, и все, что там со мною было, было как будто и не со мною.

- Слушай, а может, это не жизнь, а смерть твоя была?

- Не знаю. Это опять же будет с точки зрения нашей планеты. Одно могу сказать: я там существовал, был чем-то, менялся, двигался, во мне шел непрерывный процесс, меня захватывали вихри, куда-то несли, я вырывался, падал, взлетал, метался, что-то вбирал в себя, что-то отдавал, отталкивал или притягивал, и были такие миги, когда я хотел остановиться, продлить их, удержать, но мне не хватало скорости, сноровки, накала чувств. Я уставал, выдыхался и тогда жажда отдыха становилась сильнее жажды счастья. Только передохнув, я сознавал, что утратил неповторимое, но оно было уже далеко, недосягаемо, принадлежало кому-то другому, кто был выносливее меня, смелее, умнее и...

- А, может, и в том бесплотном мире царит та же дисгармония?

- Дисгармонии сопутствует чувство тщетности, пустоты, а я был всегда так наполнен.

- Ты был там так недолго... Тебе не хочется снова туда?

- По своей воле? Нет. Здесь мною владеет плоть, кому же не страшно расстаться с нею? Она имеет неизмеримую власть над нашим духом.

- Но разве невозможна гармония плоти и духа?

- Об этом мечтают многие, но достигают единицы. И достигают ли?