Оранжевое вино

Инна стояла у самой двери, и этим двоим ее не было видно. Инна поняла это и затаилась. Подруги видели только пустую веранду и пышные кисти голубой глицинии, которые каскадом струились со шпалер. Она вся была в цвету, это было так завораживающе красиво, что Инна каждый раз останавливалась полюбоваться глицинией. Задержалась и на этот раз. И как кстати!

Веранду и красную гостиную разделял небольшой коридорчик, в котором стоял диванчик, журнальный столик и напольная ваза с букетом из сухостоя, потому что для живых цветов был пока не сезон. А летом в этой элегантной вазе смотрелись бы розы на длинном стебле. На стенах, справа и слева, висели эстампы. Слева от диванчика была почти незаметная дверь в туалет. Сама Инна не увидела ее, пока ей не показали. Этот туалет был предназначен для гостей ресторана и бара.

Женщины присели на диванчик, где их никто не видел. Начало разговора Инна пропустила. И теперь, услышав нежный голосок хорошенькой немочки, Инна словно споткнулась. И застыла, спрятавшись за глицинию.

Она и в самом деле прекрасно говорила по-русски, эта скрытница с немецким паспортом и мужем-немцем, который был в два раза ее старше, без малейшего акцента и, видимо, уже успела познакомиться с Лолитой. Настолько, что давала ей советы.

– А как твой муж? – спросила та.

– Объелся груш, – невесело пошутила «немочка». – Требует, чтобы мы немедленно уехали. Я уговариваю Франца, что нам ничто не угрожает, но он так напуган, что почти ничего не ест. Ему это не повредит, в Баварии он, как и все, объедается колбасками и упивается пивом. А я так и не привыкла. Мне здесь хорошо. Воздух чистый, вино вкусное. Я терпеть не могу пиво.

– Ты поэтому так хочешь остаться? Из-за природы и вина? Когда у вас самолет?

– В воскресенье. Мой добропорядочный пузатый Лысик говорит, что мы могли бы перебраться в Тбилиси. Здесь, мол, скучно и страшно. А я… Как сказала твоя бабушка: хочу узнать, чем все закончится.

– Знаешь, я почти ничего не чувствую, – пожаловалась Лолита. – А ведь я так любила отца!

– Что ты хочешь? Десять лет прошло, – рассудительно заметила ее собеседница.

«Она все-таки немка, – невольно усмехнулась Инна. – Здоровый немецкий практицизм».

– А ты? Что ты чувствуешь?

– Т-с-с… Ты ничего не слышишь?

– Вроде бы шорох.

Инна отпрянула.

– Здесь, похоже, кто-то есть. Идем в другое место. Я хотела у тебя спросить…

Инна услышала, как немка с Лолитой уходят. И с досадой подумала: «Я их спугнула». Вот что значит, непрофессионализм! Шпионить она не умеет, подслушивать тоже. А разговор был интересный. Что-то в нем Инну зацепило.

Она решила все-таки выпить кофе с булочкой и вышла из укрытия. Неожиданно для нее дверь в туалет распахнулась. Инна вздрогнула: на пороге стояла Тамара. Вид у нее был такой, будто она увидела привидение мужа.

– Извините, – Тамара невольно попятилась.

– Доброе утро, – приветливо улыбнулась Инна. – Вот, за булочкой иду, – зачем-то сказала она. – У вас очень вкусная выпечка.

– Приятного аппетита, – машинально откликнулась Тамара.

Видно было, что мыслями она не здесь. Она с ужасом уставилась на стену, где висел эстамп. Инна близоруко прищурилась, но увидела лишь мутную картинку. Стекло было пыльное, заляпанное, будто кто-то, падая, оперся ладонью об эту рамку с картинкой на стене.

– А вы здесь…

– Прибираюсь. Принесла туалетную бумагу и долила в дозатор жидкое мыло.

– А-а-а…

Они обе почувствовали неловкость.

– Как там расследование? – нарушила молчание Инна. – Ничего нового? Не сказали еще в полиции, когда мы можем наконец отсюда уехать?

– Пока молчат. Если вам ничего не нужно, то я пойду.

– Кроме ваших булочек с корицей – ничего, – улыбнулась Инна.

Тамара неверной походкой, пошатываясь, направилась к выходу, а Инна к шведскому столу. Завтрак она заканчивала уж точно в гордом одиночестве.

«Уже четверг, – думала она. – В субботу мой самолет. А кажется, что вечность прошла. Мне бы надо взять их координаты. Гостей отеля, которые стали свидетелями смерти Зубаридзе, а кто-то, возможно, и отравителем. Если я растеряю свидетелей, то ничего не докажу. Расследование зайдет в тупик. Скорее всего, с Сашей и его красноволосой девушкой мы вернемся в Москву одним рейсом. В аэропорту скучно. У меня будет время их разговорить. Значит, надо заняться Лолой и Агриппиной Викентьевной. А также подругами, Татьяной и Аллой. Но как к ним подобраться? И уж тем более: как вызвать на откровенность?».

Но ей повезло. Написав статью для Тсена и потеряв надежду на скорое возвращение Золотарева, Инна от скуки вышла в сад прогуляться и подумать, чем бы заняться дальше? Надо сделать перерыв в работе, мысль уже не так свежа, начались повторы. Да и читателям надо дать время переварить все то, что она написала. Это поначалу хорошо, когда статей так много, а потом надо переходить в режим не больше одной в день. На сегодня свой лимит Инна уже исчерпала. Да и на завтра материала хватит. А вот что будет потом?

И тут она увидела, как ей навстречу бредет Татьяна, которая явно скучает.

Увидев ее, Татьяна обрадовалась.