Орда встречного ветра

— Поток отскочил от ребра гребня и ударил в самую середину Пака, как раз там, где были мы. Впереди давление

739

было относительно низкое, и их засосало к дамбе, в то время как для задних рядов давление было максимальное. Волна отбилась от земли, поднялась и врезалась со всего размаха в заднюю стенку котловины.

— Я слышала взрыв…

— Это ударная волна, она отразилась сзади за нами, с вращательным эффектом из-за округлой формы впадины. Из-за перепада давлений мы к тому моменту уже не касались ногами земли, и контрволна катапультировала нас в воздух. Если бы не канаты, нас бы унесло прямиком в облака!

— А потом что случилось? Нас битый час крутило в воздухе, я чуть сознание не потеряла! Что это было?

— Нас болтало между ярветром и турбулентным буруном ответной волны. Судя по канатам, весь треугольник Орды повернулся вокруг собственной оси дважды, а затем рухнул вниз.

< > Она все предусмотрела. Как же я ею восхищалась.

— Ты знала, что так будет. Это благодаря тебе мы все еще живы.

x Она поцеловала меня в щеку. Да ничего я не знала, Аои. Я эмпирически постаралась уравновесить основную и ответную волну, недооценив разницу в давлении, и, что самое страшное, я даже представить себе не могла, что наша двухтонная гроздь из человеческой плоти будет парить в облаках, как воздушный змей на веревочке. Что бы сказал на это мой учитель? Аэроси, есть ли в таланте доля удачи? И затем, с подводящей итог улыбкой, добавил бы: «Удача — союзник мимолетный и смертоносный. Он может убить тебя с той же легкостью, что и спасти. Умей свести этого хищника до размеров котенка. Очерчивай

738

турбулентность. Лучшие аэромастера гладят котенка и играют с ним клубочком ниток. С котенком, Аэроси, не с тигром».

— Есть раненые? — прорычал Голгот.

— У Кориолис сломана лодыжка.

— Вывихнута или сломана?

— Сломана.

— Дерьмо собачье…

— Нужно ее привязать прямиком к кольцу вместе с санями. Кто еще?

— У близнецов кровь хлещет во все стороны!

— Мы в порядке, все нормально, это просто песок!

π Близнецы смеялись. Эти двое и с переломанными ногами хохотали бы. Они мерились ранами, метили в них песком. Они вообще никогда не унывали, ничего не боялись. Горст и Карст. Карст и Горст. Ка-Го. Два щекастых детины. Неотделимые, неразъемные, лучшие фланговики, которых только можно себе представить.

— Кто-нибудь еще?

— У Свезьеста плечо вывихнуто. У Ларко бедро разодрано!

— И Силамфр!

— Что с ним?

— Предплечье сломано!

— У Леарха деревянные осколки в груди.

— Легкие задеты?

— Нет, но ему сильно досталось.

— Аои, займись им! Альмы на всех не хватит. Это все, остальные в порядке?

) Да, это все. Почти все мы были в состоянии шока. Я был совершенно разжиженный, оглушенный, ключи-

737

ца изодрана кремнеземом прямо через толщу одежды, шейные позвонки скрежетали, как галька под кожей. Но я молчал. Поразительно, насколько наши страдания порой упираются в неспособность ими поделиться. Как бы близок я ни был по состоянию к Силамфру, я бы ни за что не осмелился поднять руку, пожаловаться (я чувствовал себя почти уютно в своих ранах, не так уж сильно мне досталось, можно считать повезло, остался почти цел). Никто здесь до старости не доживет, можете мне поверить, позвонки в первую очередь сдадут, если их и дальше так гнуть и вертеть со всей дури. Я в какой-то момент подумал, что у меня сейчас тело повернется вокруг позвоночника. Нужно будет снова состыковать Силамфра, сделать ему деревянную руку, еще не самый худший вариант. А вот Кориолис…

x Тут без трупов не обойдется! Или убьет, или покалечит так, что Орду с ее контром придется бросить, если еще в живых останутся после переломов и внутренних кровотечений, которые я не смогу остановить… Кориолис сломала лодыжку, когда рухнула на камни. Сухожилия не затронуло, но кость треснула. Не все обладают такой же ловкостью, как Арваль или Караколь, этих хоть в небо забрось, они все равно приземлятся на свои две! У одних заложен инстинкт самосохранения, другие ровным счетом ничего не смыслят в собственном теле. Хоть тресни.

Остаться здесь умирать, когда можно было без малейшего стыда выпросить у кого-нибудь местечко в укрытии и переждать? Я даже не пыталась никого лечить, я только облегчала им мучения. Все. Тебе конец, Альма. Как орешек расплющит о плиты волной, бах — и открытая черепная коробка. Хорошо, быстро. Я больше не паниковала, не

736

чувствовала спазмов во всем теле, я больше была не здесь. Я знала, что это конец.