Орда встречного ветра

) Голос Аои прозвучал ясно, четко, не предполагая контраргументов: она с полнейшей уверенностью поставила точку без разговоров. Ни Ороси, ни кто либо другой из нас не стал с ней спорить, мы даже не пытались предлагать альтернативные варианты, хотя дерево на вид так крепко вросло в расщелину, что сложно было себе представить, как его можно оттуда выкорчевывать, разве что срубить ледорубом, но никто из нас не решался себе такое даже представить. Не в силах оправиться от случившегося, мы оставили Аои саму принять решение, на которое только она имела право. Она взобралась наверх, приникла к дереву и зашептала неслышные нам нежные слова. Затем взяла ледоруб и ударила по левой руке. Щепки из не поддающейся описанию плоти разлетелись во все стороны, непонятная липкая светлая жидкость потекла по стволу, но Аои решила не смотреть: когда ветка поддалась и оторвалась от ствола, она осторожно засунула ее в рюкзак и спустилась. Ороси, стоя с растрепанными волосами, с трудом выговорила то, что и

195

так было очевидно:

— Ты возвращаешься в лагерь… да?

— Да. Только там я смогу его спасти.

— Но что ты планируешь делать?

— Подожду, пока черенок пустит корни, и посажу его к саду, рядом с хижиной, где родится наш ребенок.

— Ты ждешь ребенка?

— Да.

x Хаотичное чувство радости забилось у меня в животе. Мне так хотелось ей сказать, что она права, что я рада за нее, что я даже завидую ей. Но вместо этого вышли совершенно нелепые слова:

— Ты понимаешь, что отказываешься от Верхнего Предела, если вернешься в лагерь? Мы не сможем ждать пока ты… Мы должны идти дальше… Не принимай решений сгоряча!

— Да, я все знаю, Ороси. Ты как всегда права, ты всегда для меня была как старшая сестра. Да, я никогда не попаду на Верхний Предел. Но я по-своему прошла свой путь до конца…

— Мне будет тебя не хватать… Мы столько пережили вместе, Аои, ты мне нужна…

) Аои готова была разрыдаться, но взяла себя в руки, почувствовала в себе прилив мужества и твердости.

— Мне повезло найти на своем пути то, что я искала. Я хотела любви, и Степп стал чудом моей жизни. Я пошла на Норску ради него, вы это знаете. Он был уверен, что в конце концов мы дойдем до Первородного сада, он считал, что все растения происходят оттуда, что оттуда берутся все зерна, которые засевают наш мир вплоть до

194

низовья. Он в это верил. Одна его часть останется здесь навсегда. Другая…

— Другая в ветке, что ты сломила. В ней его вихрь. Иди и дай ему новую почву, пусть он растет там.

— Думаешь ты сможешь дойти до лагеря сама? — встревоженно вмешался я. — Это минимум десять дней хода по льду и снегу, и очень опасные участки на пути.

— Я пойду с ней, — вдруг сказала Альма. — И Силамфр с нами. Если мы доберемся до Бобана быстро, то у него будут шансы выжить. На Норске они равны нулю. К тому же он будет вас тормозить.

π Все решилось очень быстро. Силамфр смотрел на нас, неловко выстроившихся друг за другом на уступе. Солнце уже начало прогревать стену в двухстах метрах кверху от нас. Кривец дул не сильно, но он был ледяной.

— Я хотел вас поблагодарить за то, что вы столько лет меня терпели с моей музыкой, моими деревянными бумами, ложками, ветряками. Металлические у Леарха были покрепче, конечно. Дойдите до конца и возвращайтесь рассказать нам, что там! У вас закала хватит, с Голготом или без него!

— Спасибо, Силамфр, — ответил Стреб.

— В голове не укладывается вот так вот вдруг прощаться после тридцати пяти лет контра… У меня слов нет… Надеюсь оно там наверху того стоит… чтобы с вами вот так расстаться! — сказал Тальвег.

— Альма, будь осторожна на Лофенской излучине! — повторяла Ороси.

— Это вы будьте осторожны! Меня рядом не будет, чтоб вам помочь! Я вам оставила весь запас вербовой кислоты. Если будет слишком сильно болеть голова на высоте — спускайтесь. Не доводите себя до эмболии.

193

И главное, давайте без обморожений. И без гипотермии! И воды побольше пейте.

— Мы тебя любим, мама!

— Я вас тоже.

) Мы оставили им веревку и запас провизии на десять дней. Они закрепили страховку, и со скрежетом шипов по оледенелому снегу исчезли за краем уступа. Сначала Альма, за ней Силамфр. Только Аои осталась завернуть ветку в спальник, перед тем как уложить ее назад в рюкзак. Она поцеловала всех нас по очереди. «Заботься об Ороси, любите друг друга и сделай ей ребенка», обняв, прошептала мне Аои и поцеловала меня в губы. Оставался только лежавший на своем одеяле Голгот. Она почтительно подошла, опустилась на колени и погладила его по лицу, что-то приговаривая. А потом поцеловала его. Голгот фыркнул, брыкнулся, приоткрыл глаза и забормотал: «Все, мы на месте? На месте?» «Не совсем — ответила ему Аои, — но вы уже близко, а я далеко, я вас оставлю здесь». «Почему?» — сразу будто очнулся Голгот, и на лице его отразилось более чем искреннее недоумение. «Ты мне нужна, нам нужен огонь, вода, травы». «Спасибо, — просто ответила ему Аои, — спасибо, что всегда относился ко мне с уважением». Она встала, взялась за страховочную веревку и, не глядя вниз, стала спускаться.

— Будьте сильными! — крикнула она. — Я буду мысленно с вами!