Орден

Остаток дня Каин провел, бродя по Калдею в поисках хоть какой-то информации о группе магов-хорадримов. Тщательно пытался скрыть свою заинтересованность, но местные жители шарахались от него, как от прокаженного. А те немногие, что согласились поговорить, глядели на него, как на чудовище с двумя головами. А ведь он только упомянул о Курасте – и все. Мертвый город, полный убийц и насильников, так заявлял каждый. Старикам там делать нечего.

Декард совсем разочаровался и пал духом. Еще утром ему казалось, что он обрел надежду, но сейчас он склонялся к тому, что Каллум ошибся. А может, торговец все выдумал, чтобы получить обещанный золотой самородок.

Позднее к нему приблизились трое Стальных Волков, могучие, мускулистые воины в украшенных серебром и золотом доспехах, с тяжелыми мечами. Хорошо хоть, они не догадались обыскать его котомку, иначе бы его точно бросили в темницу. В Калдее уже давно возникли сильные трения между кланами магов, служителями Закарума и торговым советом. В последнем заседали благородные особы из Калдея, а также из Кураста. Они оставили тот город, когда там воцарился Мефисто и его армия демонов. Люди с ужасом ждали, что тьма и скверна распространятся и на Калдей. Возможно, обоснованно. Верность и преданность ценились здесь выше всего, поэтому стражам не было особого дела до нищего старика.

Каин получил предостережение насчет того, что ему надо побыстрее сделать свои дела и убираться восвояси. Затем его отпустили, и на закате он вернулся в дом Гиллиан.

Его охватило нехорошее предчувствие. Утром Гиллиан была совершенно беспечна, а прошлой ночью пребывала в отчаянии и истерике. Каину казалось, будто он общался с двумя разными людьми. В доме было темно и тихо, а когда он постучал, никто долго не выходил. Он уже направился прочь от двери, когда она открылась, и он увидел лицо Гиллиан, серое и безжизненное.

– Поговорил с твоим другом Каллумом, – произнес он, когда вошел внутрь и положил посох. – Занятный человек.

Каин почувствовал какой-то знакомый запах, от которого скрутило живот. Гиллиан захлопнула дверь и застыла на месте.

– Он мне не друг, – буркнула она. – Я не была с тобой до конца откровенна, Декард. Я не… я не работаю в таверне.

Гиллиан посмотрела направо и что-то забормотала себе под нос, будто разговаривала с кем-то на кухне, хотя там никого не было.

– Понимаю. Как будешь зарабатывать на пропитание?

– Я… я справлюсь.

Голос Гиллиан стал напряженным. Каин подошел к столу, чтобы зажечь светильник, развеять мрак хоть немного. Гиллиан отпрянула от огня, словно пламя могло обжечь ее. Женщина в панике оглядывала углы. Она раскраснелась, под глазами были темные круги, а губы продолжали шевелиться.

Судя по состоянию дома, у нее немного денег, что вкупе с необходимостью заботиться о ребенке могло стать непосильной ношей. А о чем она говорила вчера ночью?

Шепот. Все время, у меня в голове… Они не дают мне покоя. Рассказывают ужасные вещи.

Встреча с демонами часто сводит человека с ума, а проявиться это может годы спустя. Будто волны, разошедшиеся по поверхности пруда.

Гиллиан старалась не глядеть на него. И держала одну руку за спиной.

– Что у тебя там? – спросил он непринужденным тоном.

– Ничего, – пробормотала она.

– Покажи мне, Гиллиан.

Она мотнула головой и попятилась. Когда она немного повернулась, Каин увидел, что в ее руке что-то блеснуло. Похоже, внутри нее шла отчаянная борьба. Она скривилась, и ее губы задрожали. По щеке скатилась слеза. Потом выражение ее лица резко изменилось. Оно стало жестким и злым.

– Нет. Нет. Уходи сейчас же, Декард. Тебе тут не рады.

– Думаю, тебе лучше присесть. И позволить мне принести тебе чаю.

– Не хочу я никакого чая! Ты его заколдуешь, чтобы заставить меня замолчать. Разве не в этом вся твоя натура? Ваша порода любит хоронить всё в прошлом и никогда не тревожить былое. Совсем как то, что случилось с тобой в Тристраме.

– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь.

Внезапно голос Гиллиан стал мелодичным, почти игривым.

– Я росла с ним, разве ты не помнишь? Пока он не исчез…

– Хватит! – заорал Каин. – Не смей говорить об этом!

Гнев и ненависть к себе вырвались наружу. Гиллиан выставила вперед руку, которую держала за спиной.

В ней был большой нож с красными пятнами на лезвии.

Теперь он понял, чем пахло в доме. Кровью.

– Я резала мясо, – пояснила она. – На ужин. Резала на куски.

– Где девочка?

– Она спит. Они сказали мне, чтобы я ее не трогала.

Гиллиан улыбнулась, и улыбка ее была широкой и хищной, как у змеи, готовой проглотить мышь. Ее глаза остекленели и закатились, виднелись лишь белки.

Комната будто закружилась вокруг Декарда Каина, а стены изогнулись. Ребенок! Он снова оставил невинного в опасности, а сам сосредоточился на собственных делах. И опять пролилась кровь. Он выругал себя за слепоту и глупость, неспособность прочесть очевидные знаки. Гиллиан больна, возможно, опасно больна, а он не обратил внимания. Как обычно.