Орден

– Гори в Преисподней! – завизжала Гиллиан, и с ее потрескавшихся губ полетела слюна. – Я это сделала, да, я сделала. Чтобы огнем уничтожить грех, избавить нас от зла. Слепые глупцы! Грядет конец мира! Небеса почернеют, а земля изрыгнет уродов!

Она принялась брыкаться, желая высвободиться. Женщина царапала стражников, словно взбесившаяся кошка. В конце концов она едва не свалила их.

– Будь она проклята! – воскликнул какой-то мужчина с пухлым лицом и в ночном одеянии.

Вероятно, он принадлежал к аристократам, но был не самого высокого ранга. Каин задумался, по своей ли воле он встал с постели. Простите, что помешали. Мужчина подошел к Каину и ткнул его пальцем в грудь.

– Ты кто такой?

– Всего лишь простой странник, – ответил тот. – Я давно знаю эту женщину. Она жила в городе Тристрам. Тогда мы спасались бегством, и она нашла пристанище здесь, когда мы добрались до Калдея.

– Ты врешь, – заявил мужчина, глянув на котомку и посох Каина. – Тристрам? Город опустел после того, как Леорик спятил. Много чего об этом болтают, да смысла никакого нет. Я ни единому человеку оттуда не поверю. Воры и нищие, все вы одинаковы.

– Он демон, из глубин Преисподней, – прошипела Гиллиан. – Не позволяйте обмануть себя.

Она с силой дернулась, но стражники вовремя схватили ее. Замерев, она поглядела вдаль, будто прислушиваясь, и улыбнулась, оскалив зубы, будто готовый к броску хищник.

– Мы запятнаны. Мы рождены от демонов, и наши души очернены их смрадом. Я его чувствую. И они вернутся, чтобы властвовать над нами.

Аристократ не слушал Гиллиан, а остальные начали заметно нервничать.

– Что с ней? – крикнул кто-то.

Аристократ поднял руку, призывая к тишине.

– Она, – начал он, показав на Гиллиан большим пальцем, – проблема для нашего города. Как и ее дочь. Они уже устроили пожар в таверне. Странная парочка. Никто не хочет с ними знаться. Сейчас мы потушили их дом, но в следующий раз может и не повезти. Мы не можем оставить их здесь.

– В своем родном городе она стала свидетелем ужасной трагедии, – произнес Каин. – Там погибли сотни людей, и это сломило ее душу и ум. Я прошу вас проявить к ней жалость.

– Она могла сжечь наш квартал, – пробормотала пожилая высокая женщина с темными кругами под глазами. Ее голос дрожал. – А девчонка – ведьма.

Каин ничего не ответил. На безумные крики Гиллиан собралось еще больше народу. И каждый был настроен очень агрессивно. Вдобавок все перепугались, а безумное поведение Гиллиан испортило ситуацию донельзя.

– Спросите про его собственные тайны, – тихо вымолвила Гиллиан и ухмыльнулась. Ее голос вдруг стал мягким и вкрадчивым. – Спросите, где сейчас его близкие. Почему они исчезли.

– Гиллиан, – заговорил Каин, делая шаг к ней, – прекрати нести чушь…

Она бросилась на него столь молниеносно, что стражники едва удержали ее.

– Хорадримы. Твой род ничего не значит. Черный колдун! Ты вместилище для него, как и остальные. Ты-то знаешь, что с нами будет? Огонь и кровь, мертвые выберутся из земли, так, как они сделали в Тристраме. Земля разверзнется, и оттуда выплеснется Преисподняя! Ты знаешь, что это правда! Ты видел их, как и я!

Снова послышался шепот, истерический смех. Кто-то крикнул насчет безумия. Соседи принялись ругать ее. Точно, с катушек съехала, говорили соседи. Пора ее изолировать, пока не поздно. Голова Гиллиан болталась из стороны в сторону, и те, что были поближе, шарахались, будто ее взгляд мог заразить их.

– Я слышу их. Они правы. Адрия и ее дочь прокляты!

Каин приблизился к Гиллиан. Коснулся ее плеча, и она затихла, дрожа. Ее кожа была такой горячей, что буквально обжигала.

Внезапно ее глаза наполнились слезами, и она обмякла, повиснув на руках у стражников. На мгновение Каин увидел прежнюю Гиллиан.

– Я… прости, – прошептала она. – Я совсем растерялась и сбилась с толку. Они… мне сказали, что ребенок должен умереть. Я должна была так поступить. Я больше не могла терпеть. Помоги мне, Декард, пожалуйста! Останови их.

– Помолчи пока, – ответил он. Повернулся к аристократу: – Что вы от меня хотите?

– В северном конце города есть дом безумных, – ответил тот. – Думаю, в данном случае это будет правильным. Она опасна. Мы боимся за свои жизни, а ее вопли насчет конца мира все только усугубляют.