Орден бесогонов

С вопросами они определились не сразу, наверное, минуту-полторы обе красотки прожигали одна другую ракетно-термоядерными взглядами, как в реальности, так и на тонком ментальном уровне. Силы были равны. Напряжение не спадало. Ни в какую.

— Пробуем снова, я буду очень стараться. Итак, Даша — мой друг. Без всяких там мыслей, надежд, двусмысленностей, подводных камней и гипотетических переходов на иной прогрессивный уровень. А Марту я люблю. Давно, практически с первого взгляда. Пока платонически, потому что без вариантов. Но перспектива здесь всё-таки есть. Поэтому давайте ещё раз повторим, вопросы?

Честно говоря, кажется, обеих милашек искренность моих слов не так чтоб особенно убедила. Слишком уж явственно раздавался в морозном воздухе скрип зубов, хруст разминаемых кулаков и стальной звон убойно скрестившихся взглядов. О-о-ох уж эти мне женщины…

Положение спас мой любопытный Гесс, не сумевший удержать себя в руках (в лапах!) и резко выпрыгнувший из дома. Как всегда, от души и в полный голос:

— Марта пришла-а! Ты хорошая, кормишь вкусняшками, я тебя лизь. Погладь мой зад!

Только после того как он от счастья практически кувыркнулся носом в сугроб, седая внучка позволила себе хоть чуточку расслабиться. Видимо, моему псу она доверяла немножечко больше, чем мне. Когда африканские страсти в архангельской глубинке слегка улеглись (присыпанные пеплом, но неугасшие!), я вежливо пригласил рыжекудрого ангела в дом.

— Нет, Тео, извини. — Марта виновато прикусила нижнюю губу. — Мне по факту вообще нельзя тут находиться. Начальство не одобрит, но ок. Да, я пришла. И да, ради тебя. Пожалуйста, прекрати любое общение с этой твоей Якутянкой. Она очень опасна. Ты можешь не нарываться?

— Милая, наши встречи не моя инициатива.

— Норм. Я-то тебе верю. Но ты понимаешь, что добром это не кончится?

— Возможно. Да, вот посмотри на досуге, взял у одного рогатого художника на задании.

Я протянул ей бумажный конверт с рисунками.

Марта вздохнула, сунула его за пазуху и порывисто шагнула мне навстречу, нежно касаясь губами моей небритой щеки. В её зелёных глазах дрожали капельки слёз. Потом один взмах белых крыльев, снежная пыль, и её не стало. Только узкие следы от сапожек на каблучках.

Помните популярную песню утомлённого жарой маньяка-фетишиста девяностых годов? «Я готов целовать песок, на который ты тут сходила…» Хвала занудному Вольтеру, меня подобные мысли не посещали, я просто был рад её визиту. Значит, она всё-таки немножко думает обо мне, как-то по-своему заботится, переживает ведь, правда? Гесс жалобно заскулил, с ним не попрощались…

— Ничё так, одобрям-с твою рыжуху. — С мужской прямотой Дарья крепко хлопнула меня по плечу. — По-любому лучше, чем чернявая бурятка. Та уж слишком на понтах.

— Якутянка, — автоматически поправил я и вежливо кивнул, не зная, собственно, как принято реагировать в подобных случаях.

— Значит, типа того что она у тебя ангел? И собака разговаривает, а вы с моим дедом гоняете бесов. Слушай, по-братски научи меня их видеть.

— Зачем?

— Нет, ну чисто из принципа. Какого Блюхера их все видят и лишь я одна как полная дура, нет? Тео, ты же нормальный парень, не без косяков, но вменяемый. Короче, научи меня!

Я попал. То есть, с одной стороны, отец Пафнутий категорически запретил всем нам даже заговаривать со своей внучкой на эту тему. Но, с другой, получается, она ведь и поседела от того, что видела бесов в детстве. Возможно, шок был слишком велик и детская психика просто впала в отрицание: ничего не вижу, не слышу и знать не хочу, потому что ничего этого нет!

Мне приходилось наблюдать похожий случай в госпитале, когда один боец, подорвавшийся на мине, категорически отказывался верить, что у него больше нет ступни. Орал матом на врачей, угрожал им судом, требовал всегда ставить перед своей койкой две тапки. В его изменённой реальности обе ноги были на месте. Не знаю, как потом сложилась судьба этого человека, моя голова тоже гудела тогда, как трансформатор после контузии.

— Слушай, давай сразу без обид? — осторожно начал я, честно глядя в стальные глаза Фруктовой. — Да, бесы есть. Да, я их вижу, и Гесс видит, и Анчутка тоже. Но! Меня учили напиваться самогоном в хлам, в гавань, в стельку, в доску, до чёртиков, и только потом постепенно мозг сам открыл какие-то там неведомые науке отделы, так что сейчас я способен видеть эту нечисть и трезвым взглядом. Но тебе этот метод не подойдёт.

— С чего бы? — героически фыркнула она, пытаясь грозно играть бровями. — Думаешь, мне напиться слабо? Я тебя умоляю, я же питерская девочка. Только представь: северный город, снег, ветра, дожди, сырость — без горячительного враз копыта отбросишь!

Я остановил её, жестом предлагая заткнуться.

Она замерла, как таракан, застигнутый на кухне.

— Враги?