Орден геноцида

Поболтал бутылку, которую все еще держал в руке… и отставил ее в сторону, чем практически меня напугал. А вот чем уже действительно напугал, так это тем, что достал с пояса небольшой бутылек и залпом выпил его. Причем, судя по всему, это был хониг – мощнейший обнулитель действия любых зелий. Ну и средство для протрезвления, как было установлено в процессе применения.

Дядя поморщился, ибо хониг не отличался хоть сколько-нибудь приятным вкусом. Отложил пузырек и стал собран, спокоен и сосредоточен – настоящий глава клана, а не какой-то там любитель выпить и просто почесать языком.

– А это становится любопытным. Начни-ка с самого начала, Курт.

– Все началось с того, что я чистил винтовку…

Я рассказал дяде все – от и до, не упуская даже мелочей. Эта история явно была не из тех, которую можно было рассказать в двух словах…

Видения. Ощущение неправильности происходящего. Изменение облика в Камделире. Неожиданный прогресс в построении клетки…

– Стоп. Опиши еще раз шеврон на рукаве.

– Шеврон? – Я удивился тому, что дядю заинтересовала именно эта мелочь. – Серебряный крест в серебряном поле…

– Ты знаешь, что это за символ?

Я покачал головой. Ну мало ли гербов и всяких знаков на белом свете? Даже все дворянские гербы Конфедерации пока выучишь – рехнешься десять раз…

– Это герб архиепископства Сильверфол. – Дядя достал из кармана записную книжку и несколькими схематичными линиями выжег на бумаге именно тот символ, что я видел. – Когда-то они входили в число курфюрстов Пакта, как и мы, но после войны с Фердинандом оказались разгромлены. После этого в Сильверфоле был основан военно-монашеский орден из числа миньонов императора – Сильвер Сайд, Серебряная Сторона.

Я знал, что слышу это название в первый раз, но от него повеяло… повеяло чем-то знакомым. И чем-то очень, очень жутким.

– Но след от когтей… – пробормотал Райнхард себе под нос и сделал еще несколько росчерков, выжигая бумагу. Очень аккуратно – лишь опаляя, но не сжигая дотла. Я так не умел. – Вот такой, нет?

– Да. – И вновь я был удивлен столь точному совпадению. Как будто дядя видел то же самое, что и я.

– Интересно… – со странными нотками в голосе сказал маг.

– Что именно, глава?

– Нечастый символ. Но я его встречал – как часть кланового герба рода Аше…

– Слушай, но разве это все важно? Все эти мелочи…

– Мелочи… – вздохнул Райнхард. – Запомни – в Камделире не бывает мелочей. Вот что такое Камделире?

– Преддверие Той Стороны, – заученно ответил я. – Место, где нет ничего, кроме пустоты и растворенной в ней истины.

– Гладко шпаришь, – хмыкнул дядя. – Как по писаному. Но что из сказанного ты понимаешь? Спорим на двугривенный, что почти ничего.

– Чего это сразу «ничего»… – заворчал я.

– Потому что я понимаю примерно столько же. Мы, мать его, тысячи лет побираемся по руинам древних и Арафам, ходим в Камделире, исследуем магию… Но как ни хрена не знали, сидя в пещере у костра с куском мамонтятины в руке, так ни хрена и не знаем до сих пор.

Райнхард неожиданно замолчал, а затем посмотрел на меня и с расстановкой произнес:

– Что, если я скажу, что я знал, чем все кончится?

– То есть?.. – не понял я.

– Однажды… – словно бы через силу произнес дядя. – Однажды, много-много лет назад я вошел в транс, вошел в Камделире… и встретил там себя. Себя сегодняшнего. Опухшего от выпивки, небритого и жалкого.

– Ты слишком строг к себе, глава.

– Я просто умею смотреть правде в глаза, – усмехнулся Райнхард. – Я тогда никому об этом не рассказал. Веришь, нет – испугался. Решил, что скажут – у Райни клетка сдвинулась и мозги заодно. А теперь думаю – может, и зря тогда промолчал, может, отец что и подсказал бы…

Дядя перегнулся через стол и посмотрел мне в глаза.

– Ты встретил там кого-то еще. Не только самого себя в другом облике.

Райнхард не спрашивал – он знал.

– Да. – Я невольно вздрогнул.

– Что это было?

Дядя понял. Не кто – что.

– Тень. Просто сгусток тьмы во тьме. Алые глаза, полная зубов пасть. Сказал – будет ждать, пока я не стану готов.

Маг достал из ножен длинный кинжал с массивной рукоятью и катнул по столу в мою сторону.

– Держи. Сожми и держи.

Я кивнул, принял хиршфангер и без всякого трепета сжал рукоять в ладони. Я не боялся. Только не этого.

Потянулись томительные мгновения, но ничего так и не происходило.

– Я это я, – произнес я, протягивая кинжал обратно. – Кровь за кровь.

– Кровь за кровь, – кивнул дядя, убирая хиршфангер обратно в ножны.

Один из фамильных клинков Винтеров. Не проклят, но умеет узнавать членов клана. Умеет узнавать и не выбрасывать из рукоятки три острых лезвия, разрубающих кисть на части.

– Никогда не слышал, чтобы из Камделире что-то приходило.

– Я тоже не слышал. – Дядя усмехнулся. – И наверняка никто не слышал, потому что если там обитают опасные твари, то за тысячи лет они хорошо нас поняли. И поняли, что не болтают только мертвые.

– Все еще думаешь, что изменения во мне – это оружие? – спокойно произнес я. – После такого рассказа безопаснее пустить мне пулю в голову и похоронить по всем обрядам захоронения малефиков.