Орден геноцида

– А можно героям, ну хотя бы после таких вот героических геройств, поспать еще чуть-чуть? Са-а-амую малость… Все равно мы в доме у бургомистра, в курятник за яйцами идти не надо, завтрак готовить не надо…

– Вот-вот. – Хильда встала на ноги, поправляя ночнушку, которая ей была несколько маловата. Преимущественно в области груди. – Можно нам хоть иногда почувствовать себя барынями? А то ведь пашем, как крестьянки какие-нибудь…

– Меньше разговоров, барыни-крестьянки.

– Ла-а-адно уж… А ну, мелочь, поди сюда. Я тебе покажу «браки между кузенами»!..

Хильда добыла из-под одеяла протестующе пищащую Вильгельмину и поволокла ее в туалетную комнату.

А я тем временем взял «ле ма», откинул дверцу барабана и покрутил его, проверяя наличие патронов… «Смит-вессон» центрального боя и калибра три с половиной линии. Не самый распространенный патрон, ибо достаточно новый, но мощный и убойный… Хорошая штука должна быть.

Немного повозился, соображая, как получить доступ ко второму дробовому стволу, но затем нашел еще одну запирающую дверцу. Внутри обнаружился совершенно обычный дробовой патрон двадцатого калибра в металлической гильзе. Вытащил его, покрутил в руке…

Взгляд упал на лежащий на столике серебряный рубль, который вчера выпал у меня из кармана плаща, когда я раздевался. Дотянулся до монеты, подбросил ее в руке…

Магией нагрел залитый парафином картонный кружок-затычку, вытянул его все теми же чарами, опрокинул патрон – внутри оказалась мелковатая дробь. «Пятерка» – на уток охотиться разве что. Зарядили то, что под рукой было? Может быть, может быть…

Черные вестники белой весны,
Черные твари, алые сны.
Я иду по следам сквозь ночь,
Я бегу в темноте от себя прочь.

Наложил на монету схему разрушения, с некоторым усилием активировал ее – серебро же все-таки, с магией у него собственные отношения… Короткий звон, и у меня в ладони лежит пригоршня серебряных обрезков. Довольно крупная картечь получилась по сути – «нулевка» где-то.

У порога стояли твари,
У порога стояли твари,
У порога стояли твари.
Мы стреляли – они умирали.

Высыпал дробь на столик, взамен засыпал в патрон серебряную эрзац-картечь. Таким, конечно, лучше не злоупотреблять, чтобы ствол раньше срока не убить, но тут такое дело…

Утрамбовал, запихнул картонный кружок обратно, придавил и магией размягчил парафин…

У порога стояли твари,
У порога стояли твари,
У порога стояли твари.
Мы стреляли – они умирали…

– Ну и кто нам совсем недавно выговаривал, чтобы мы не пугали почтенное обчество своими кровожадными разговорами? – хмыкнула Хильда, возвращаясь в спальню.

– Я, – ответил, вкладывая патрон в казенник и закрывая дверцу. – Но в кругу своих отчего бы и не спеть старую егерскую песенку?

– Песенки он поет… – хмыкнула блондинка, оглядываясь по сторонам. – Песенки он поет…

В глазах сестры мелькнула паника.

– Пока ты тут песенки поешь, у нас всю одежу стырили! – рявкнула Хильда.

– И вовсе незачем так орать. – Я демонстративно поковырял мизинцем в ухе. – И дрыхнуть надо меньше. Вчера перед сном горничные всю нашу одежду забрали почистить и подремонтировать.

– А-а-а… – тут уже успокоилась блондинка. Но спустя мгновение снова забеспокоилась. – А когда вернут? Как узнать?

– А вот как перестанут перед дверью топтаться, так и узнаем! – нарочито громко произнес я, откладывая револьвер в сторону. – Да входите уже!..

Дверь аккуратно приоткрылась, и внутрь нерешительно заглянула молоденькая девушка в форме горничной.

– Ваше благородие…

– Утро доброе, – поздоровался я. – Одежка наша где?

– Так это… Сушится же, барин… Она ж у вас вся в грязи да в крови была…

– А нам вот так вот – полуголыми ходить, что ли? – проворчала Хильда, дергая ночнушку.

– А мне нормально, – заявила Вилли, крутанувшись кругом. – Свежо!

– Его сиятельство распорядился сменную одежду вам подготовить, – пискнула служанка. – И… и очень просил к завтраку спуститься.

– Тащи, – махнула рукой блондинка, заваливаясь на кровать.

Служанка обернулась довольно быстро, вернувшись в сопровождении еще двух горничных и притащив кучу одежды. Мне немедленно вручили комплект и вытолкали взашей в соседнюю комнату, пока девушек начали переодевать.

Ну и ладно, мы не гордые…

Жилетка и рубаха с накрахмаленным воротником оказались, в общем-то, впору, хотя и несколько узковаты в плечах. Ну или это не они слишком узкие, а я немного шире… Не суть важно, короче. С простыми черными брюками тоже проблем не возникло, как и с парой туфель…

Хотя в целом чувствовал я себя в этой одежде на редкость непривычно и неудобно. Так и тянуло поморщиться, что в таком виде особо не побегать и не повоевать, а в лесу так особенно…

Ну да ладно. Переживу как-нибудь некоторое неудобство.

Поправил нацепленный ремень с кобурой и револьвером, вышел из комнаты и подпер собой стену, ожидая, пока кузины закончат наряжаться…