Орден геноцида

Впрочем, аудиенция – это лишь вопрос времени. В общем-то, как и беседа со следователем из охранки. Ибо этих бесед просто-напросто не могло не быть – мы за один день трижды побывали в переделках, положили кучу бандитов, взяли нескольких пленных… И в зависимости от трактовки – уберегли поезд от угона или же не смогли его уберечь от крушения.

Конечно, вряд ли нас могут как-то наказать – ну как бы статус все-таки не тот. Но и одним только «спасибо» сквозь зубы отделываться не хотелось бы… Впрочем, подтвердят наши права на трофеи, выдадут награды за головы убитых и арестованных, да и хватит – там все равно не одна тысяча рублей золотом набегает. С учетом наших запасов вполне хватит оплатить трехгодичное базовое обучение и мне, и Хильде в одном из магических университетов – на Москву, Новгород или Киев, конечно, не хватит… но из тех, что поблизости – Пермь или Итиль, – более чем.

Кстати, о сестрах.

Девчонки разместились на кровати в довольно-таки хаотическом порядке – все же у нас дома таких кроватных монстров не водилось, где впору не спать, а учения кавалерийского корпуса проводить.

Хильда вылезла из-под одеяла, раскинув руки-ноги в стороны, аки морская звезда, и не особо переживая во сне, что ее ночнушка неприлично задралась – сильно выше колена то бишь.

Вилли же свернулась калачиком под одеялом, используя живот сестры в качестве подушки, и… богатырски храпела.

Посмотрел на висящие на стене часы… Ничего себе продрыхли! Уже почти семь утра!

Впрочем, оно и понятно – слишком уж вчерашний день выдался… насыщенным. Благо еще одно хорошее дело, кроме ночлега, бургомистр вчера все-таки организовал, пусть и не лично – нас плотно накормили перед сном. А спать уложили в гостевой спальне… В одной, на чем я решительно настоял. Сестры расположились на широченной кровати, а я вытребовал себе постелить на полу – если слуги городского головы и удивились, то виду не подали. Мало ли какие причуды есть у бла-а-ародных, а? Я вот захотел лично покой и сон кузин охранять, не надеясь на местную охрану, и точка. А если что совсем дурное или неприличное подумали, так пусть лучше помалкивают, если живы хотят остаться…

Впрочем, мне на слухи было, в общем-то, плевать: если кто в глаза чего ляпнет – ну без глаза и останется, делов-то…

Просто ну а как мне еще было поступить, находясь в доме, куда дядя нас не хотел лишний раз отпускать? В леса Ожога, полного тварей и опасной магии, – отпускал, а в дом бургомистра – нет. Почему?

Самый напрашивающийся ответ – тут было куда опаснее, чем в обществе гейстов. И, возможно, дело тут не только и не столько в том, что высшее общество – это всегда то еще логово гейстов…

То же видение-сон… Нет, не самый последний и непонятный, а тот, что по дороге от вокзала до усадьбы.

Народ восстает, причем не просто чтобы пограбить или еще что-то в этом духе, и потому от более-менее решительного отпора разбегается… нет, там штурмовали с яростью и ненавистью, устилая собственными телами все подходы к поместью, – только бы дотянуться до проклятых магиков и выпотрошить их. В видении мне казалось, что это где-то через десять-пятнадцать лет вроде как происходит… Был барин старый, а стал барин новый – изверг первостатейный. Старый – это, получается, нынешний? Было бы ему где-то под восемьдесят… Ну да, так себе возраст для бургомистра невысокого ранга… Тогда кто? Присланный или кто-то из детей? Скорее всего, из детей…

Но малефики обычно на ровном месте не появляются, особенно среди магов. Клан – это такое дело, что все друг у друга на виду, всё про всех знают. Ну если и не всё, то уж многое. Знает ли нынешний бургомистр, что его преемник – либо потрошитель, либо связался с Той Стороной? Или не просто знает, а и сам замешан?

Свет и огонь! Мало нам было террористов, теперь еще и это! Ну ни хрена себе сходили в город за патронами…

Так. Пора бы будить этих засонь. Спасибо этому дому, но мы, пожалуй, пойдет к другому, а конкретнее – к нашему. Что-то не хочется мне тут оставаться хоть сколько-нибудь дольше необходимого…

– Егеря́, подъем!!! – рявкнул я на саксонском.

Сестер моментально подбросило на кровати, но они слепились в кучу-малу, запутались в одеяле, устроили возню, и в итоге Хильда скатилась на пол.

– И биться сердце перестало! Конрад, твою мать!.. – прорычала блондинка, вставая на четвереньки.

– Долго спите – пора вставать, – невозмутимо произнес я, а затем добавил: – И прекрати уже валяться там, а то мне в вырезе ночнушки твои сиськи прекра-а-асно видно.

– А ты не смотри! – огрызнулась порозовевшая кузина, отворачиваясь от меня. – Можно подумать, чего нового там увидел.

Вилли, при борьбе оказавшаяся укрытой с головой, зашебуршилась под одеялом. На свет божий вылезла рука с наставительно поднятым пальцем.

– Всегда говорила, что браки между кузенами – это обалденная тема! – прозвучал глухой голос Мины. – Только представьте, сколько мы на приданом старшей сестрицы сэкононим, а? Все в дом, все в семью! Копеечка к копеечке.

– Вылазь из-под одеяла, счетоводка мелкая, и обе марш умываться.

Одеяло зашевелилось.